Помни меня
Шрифт:
На Мэри не было никакого свадебного наряда. Она одела то же самое поношенное, старое серое платье, недавно выстиранное, и вдела в волосы искусственный цветок, который, неожиданно сделав щедрый жест, одолжила ей Полл Чипсайд.
Мэри не ожидала ничего особенного ни от своего замужества, ни от этой новой страны. Через четыре дня, после того как они сошли на берег, она отметила, что подавляющее большинство каторжников оказались законченными лентяями и хитрецами. Они были готовы украсть все, что угодно, отказываясь работать на общее благо, и многие уже меняли свои пайки или личные вещи у пехотинцев на выпивку. Пехота оказалась ничуть
Уилл был прав, когда говорил, что некоторая часть еды испортилась. Им приходилось есть рис, кишащий личинками, а соленая говядина стала почти несъедобной. Инструменты оказались не лучшего качества, женской одежды было слишком мало, а мужчин-профессионалов катастрофически не хватало.
Мэри недоумевала, как они смогут превратить эту бесполезную землю в фермы, когда из нескольких сотен мужчин только двое хоть что-то понимали в сельском хозяйстве. Как можно построить город без опытных плотников и каменщиков? Возвели дом капитану Артуру Филипу; был построен амбар, в котором под замком хранились продукты, и несколько палаток поставили отдельно в качестве больницы.
Но состояние здоровья привезенных животных оставляло желать лучшего, и среди тех, которые ослабли во время путешествия, уже распространилась дизентерия. Капитан Филип, возможно, гордился, что по дороге сюда умерло всего лишь сорок восемь человек, но сколько еще погибнет до конца года?
В первую ночь одна восьмидесятилетняя женщина повесилась на дереве на берегу. У многих женщин все еще были синяки под глазами и затравленный вид. Новое место кишело змеями, пауками и множеством мух и насекомых, и любые из них могли оказаться ядовитыми. Что касается аборигенов, офицеры намеревались добиться сотрудничества с ними, но даже такая неграмотная девушка, как Мэри, ощущала, что коренные жители были возмущены вторжением этой толпы белых людей, задавшихся целью вытеснить их с их собственных земель. Мэри думала над тем, как быстро любопытство аборигенов сменится гневом и они начнут убивать.
Но Уилл сдержал свое слово. Он не только дал торжественную клятву, женившись на ней, он уже договорился, чтобы ему доверили командовать всей рыбной ловлей и разрешили построить для себя хижину.
Мэри глянула на стоявшего рядом с ней Уилла и улыбнулась. Он выглядел таким красивым в чистой рубашке и в бриджах. Уилл даже сбрил свою кустистую бороду, а его волосы казались такими же светлыми, как спелое зерно. Мэри знала, что большинство женщин завидовали ей, поскольку он, несомненно, был самым привлекательным и способным из всех мужчин-заключенных. И пусть его хвастовство утомляло ее, но он действительно нравился ей и она доверяла ему. Этого было достаточно.
Когда свадебные церемонии закончились и все вернулись обратно к своим палаткам или к хижинам, которые они строили, лейтенант Тенч стоял какое-то время и смотрел, как Мэри и Уилл удаляются вдоль берега.
События последних дней привели его в замешательство. Все было не так, как он ожидал: его разочаровали и страна, и организация, и офицеры с других кораблей. Даже запасов, которые они привезли с собой, оказалось недостаточно. По сути, это была борьба за выживание. И судя по его наблюдениям за каторжниками, заставить кого-либо из них работать представлялось в высшей степени проблематичным.
Насколько Тенч понимал, лишь горстка офицеров разделяла его стремление
Тенч думал, что после сегодняшних свадеб у него улучшится настроение. В конце концов это был один из способов добавить оптимизма новой общине, внушить ей надежду на будущее. И все же он не чувствовал радости, глядя, как венчаются пары. Напротив, он испытывал глубокую грусть.
Его мать всегда плакала на свадьбах. Она считала, что чем больше плачут, тем счастливее будет эта пара. Но он знал, что материнские слезы лились не от грусти. Мать испытывала искреннюю радость, видя публичное признание любви между двумя людьми.
Возможно, в этом и заключалась причина его тоски: он понимал, что между поженившимися сегодня парами не было любви. Женщины хотели защиты и безопасности, а мужчины секса.
Тенч надеялся, что обретет покой, видя Мэри под покровительством Уилла. Но до этого момента он не осознавал, что она будет принадлежать мужу во всех отношениях.
Тенч резко повернулся и зашагал по направлению к амбарам. Может быть, если он найдет себе какое-нибудь плодотворное занятие, он сумеет преодолеть эти противоречивые чувства, терзавшие его. Мэри выглядела красивой и счастливой, а Уилл был вполне достойным мужчиной. Они подходили друг другу.
— У нас будет уютное гнездышко, когда я его закончу, — сказал Уилл позже в тот же вечер, положив их одеяла на утрамбованную землю рядом с колыбелькой Шарлотты.
Они сидели в своей новой хижине, которая пока что состояла из нескольких сколоченных между собой шестов и стен из сплетенных между собой веток. Дверью служил кусок мешка, натянутый на палку. Крыша была еще не готова, и, когда Мэри села на одеяла и посмотрела вверх, ночное небо, усеянное мириадами звезд, показалось ей очень красивым. Молодожены досыта наелись, поскольку в честь свадеб сегодня выдали дополнительный рацион, и Уилл умудрился достать немного рома, чтобы отпраздновать.
После первой ночи для каторжников установили новые правила. Мужчинам-заключенным запрещалось заходить на женскую территорию, и охранники стояли на страже и следили, чтобы никто из мужчин не пробрался туда. Также был установлен комендантский час, начинавшийся с наступлением сумерек, к которому все должны вернуться в свое жилье. На самом деле, несмотря на все принятые меры, мужчины встречались с женщинами, но, по крайней мере, это происходило тайно и с обоюдного согласия.
— Сколько свежего воздуха! — сказал Уилл и рассмеялся. — А еще я могу встать здесь в полный рост. В любом случае это куда лучше, чем вонючий корабль или совместная с другими мужиками палатка. Ну, иди сюда, поцелуй своего мужа.
Мэри не нужно было повторять: с тех пор как Уилл объявил о своем решении жениться на ней, она обнаружила, что у нее появился социальный статус, и испытывала огромную благодарность за это. Даже Полл и две ее закадычных подруги, три самых отвратительных женщины, которых Мэри когда-либо встречала, благоговели перед ней из-за того, что ее захотел самый желанный каторжник в колонии.
На новом месте было и кое-что хорошее: теплый климат, мягкий белый песок на пляже, голубое и чистое небо и сотни красивых птиц. Даже деревья источали приятный бодрящий аромат. Все-таки здесь лучше, чем в английской тюрьме.