Помор
Шрифт:
— Что, не ожидал нас встретить? — глумливо усмехнулся Пегготи. — Твоё счастье, что Карибу отослал половину своих людей на ранчо. А щас будет несчастье!
Чуга совершил всего один промах — бросил взгляд на мужчинку с потёртым револьвером, — но этого было достаточно. Сокрушительный удар в челюсть словно взорвал его голову. Фёдора отнесло и приложило к столбу. Харт тут же врезал ему в солнечное сплетение, вышибая дух, и хуком двинул в ухо.
Повалившись на коновязь, Чуга ударил Пегготи ногой, но лишь пуще разъярил братца Карибу да раззадорил его. Все пятеро набросились на помора, с размаху отвешивая пинки ногами. Боль толчками шла по всему телу, туманя сознание и отнимая силы. Единственный раз Фёдор сумел хлопнуть ладонью по кобуре, висевшей справа, и тут же заработал такой тычок сапогом, что внутри будто что хрустнуло.
Чуга лежал на деревянном тротуаре, доски грохотали, пыль витала, скотокрады, хэкая от души, били и били, но натура брала своё — изнемогая, помор подтягивался, собирался, терпел…
— Хватит, ребята! — сквозь звон в ушах донёсся до него голос Харта. — Я не собираюсь забивать его до смерти. Бад, тащи верёвку! Вздёрнем этого бычка во-он на том тополе!
— Маршал будет против, Пег, — отозвался кто-то.
— А мне наплевать! И на маршала, и на шерифа, и на президента! Кэш и ты, Регал, сажайте этот мешок с дерьмом на коня.
Грубые руки перевернули Чугу на бок и попытались рывком поднять. Тому, что справа, Фёдор заехал локтем, ломая нос. Обратным движением врезал кулаком в подбородок стоявшему слева. Ладонь упала на рукоятку «смит-вессона» в левой кобуре — покуда его избивали, он придавливал её своим телом, будто сохраняя возможность дать достойный ответ.
Кровь из разбитой брови заливала левый глаз, правый опух так, что видно было как в щёлочку, но холодная ярость, переполнявшая Чугу, помогала прозреть. И Фёдор открыл огонь.
Первым пал опасный мужчинка — Регал. Задёргавшись, как кукла на ниточках, он рухнул в поилку, испугав привязанных коней. Вторым упал в грязь высокий, длинноволосый юнец — Кэш. Третий из «пыльных» заметался и бросился невзвидя света куда-то в сторону конюшни.
Ковбои, пившие в салуне, выскочили было за дверь — и тут же порскнули в стороны, боясь словить шальную пулю.
Упав на колено возле скулившего юнца, Чуга выстрелил вдогонку бегущему. Ушибленная правая рука у Фёдора плохо слушалась, но пальцы отобрали-таки у Кэша его «кольт» и выпустили две пули по бритоголовому.
— Осторожно, Харт! — крикнул кто-то из залёгших ковбоев. — Это Теодор Чуга!
Рот Харта болезненно дёрнулся, но его грязная ладонь, казалось, жила сама по себе — на неё предупреждение не подействовало. Заскорузлые пальцы сомкнулись на рукоятке, потащили «шоук-и-мокланахан» из кобуры, взвели курок…
Два выстрела из «кольта» прозвучали так быстро, что их грохот слился воедино. Обе пули вошли Харту в сердце. Отверстия, оставленные ими, располагались так близко, что их можно было прикрыть одной монетой.
Пегготи выронил револьвер, рухнул на колени, качнулся и повалился в пыль.
Опасливо привставая, залёгшие ковбои молча смотрели на Чугу. Потом тот, который советовал Харту не связываться, сказал:
— Всё по-честному.
Фёдор боднул воздух головой, изображая кивок, и увидел давешнего щёголя с саквояжем, опасливо крадущегося вдоль стенки. Оглядев «поле боя», щёголь мрачно сказал:
— Пегготи давно напрашивался. Я — Док Рингголд. Пройдёмте-ка на кухню, Сью даст нам тёплой водички, а я наложу швы. Вы не ранены?
— Цел вроде… — прохрипел Чуга. — Почти.
Взяв два доллара за услуги, Док Рингголд обработал Фёдору ссадины и «залатал» его в двух местах. Двумя минутами позже к «Сейвори-салуну» примчались Туренин с Беньковским. Они увидели хмурого помора с забинтованной головой и распухшим носом, с рассечённой скулой и разбитым подбородком, с заплывшим глазом и здоровенным кровоподтёком во всю щеку.
— Опять мы не поспели! — в сердцах воскликнул князь. — А ведь я как чувствовал, что грядут неприятности! Помнишь, Карибу ещё говорил, что их пятнадцать? Ох и уделали тебя…
— Покоцали как пасхальное яичко, — поддакнул Фима.
Фёдор смолчал, мрачно сопя.
— Это что, джентльмены, — бодро откликнулся Док Рингголд. — Видели бы вы, какие синячищи у него на теле!
Помор засопел ещё громче.
— Я замечу хоть раз скотокрада, — ровным голосом проговорил Беньковский, — я сделаю несчастье.
— Так уже не спеши!
Возникший из ниоткуда шериф оглядел побоище.
— Нельзя даже на часок отлучиться, — брюзгливо пожаловался он, — чтоб кто-нибудь не затеял стрельбу! Кто тут чего не поделил, Док?
Врач обстоятельно поведал представителю закона об инциденте.
Шериф поморщился и сказал Чуге официальным голосом:
— Нам тут не нужны неприятности, ковбой.
— Мне тоже, — процедил Фёдор.
— Завтра мы покидаем ваш гостеприимный город, — с приятной улыбкой сказал князь.
— Надеюсь, — буркнул человек закона и удалился.
Покачиваясь, Федор добрался до конюшни и взобрался на чалого, чувствуя себя так, словно разваливается на части. Мирное население потихоньку выглядывало из окон и дверей — всё, дескать? Натешились? Можно возвращаться к обычной жизни, не боясь её потерять?
Помор осторожно набрал воздуху в грудь, боясь потревожить сломанное ребро. Док его так перетянул кушаком, что ни вздохнуть ни охнуть. Сгорбившись в седле, Фёдор протянул конюху серебряный доллар.
— Будь другом, — глухо сказал он, — оттащи хоть мертвяков с улицы.
— Си, сеньор! — с готовностью ответил мексиканец. — Я перенесу их в амбар старого Джада, он будет не против.
— Вот и отлично…
Фёдор тяжко вздохнул. Сколько народу он уже перевёл…
Чуга тут же озлился: да ну их всех к чёрту! Нравится им отправляться на Бут-Хилл? [107] Туда им и дорога! Пусть хоть все там лягут, воздух чище станет!
107
Традиционное название кладбища в западном городке. Существует версия, что словосочетание Boot Hill («Сапожный холм») связано с тем, что покойников хоронили, не сняв сапог. Или будущие мертвяки умирали, не разувшись?..