Понять Россию. Опыт логической социологии нации
Шрифт:
Все эти люди, сталкиваясь со встречным потоком властного строительства, или интегрировались в создаваемую систему или уничтожились как анархические элементы, если не подчинялись общей практике установления вертикальной иерархии именно «сверху», а не в результате свободной конкуренции управленческих способностей претендентов на участие в отправлении власти.
Поэтому назвать сталинскую эпоху эпохой реального народовластия можно только в том смысле, что сталинизм был абсолютно адекватен не только русской ментальности, но и нравственному, культурному и интеллектуальному уровню русского народа в то время. При этом спешно рекрутированная сталинская элита обладала
Однако стоит отметить, что доведение большевиками до логического конца петровских преобразований, создание «идеально-образцового» бюрократического государства предполагало и то роковое обстоятельство, что эта власть получала наследуемый врожденный системный порок, неизбежно обрекающий ее на скорое вырождение.
В «чистой» властной вертикали, освобожденной от компенсирующего влияния всех чужеродных системе элементов в виде свободного предпринимательства либо начал гражданского самоуправления, вновь и сравнительно быстро по историческим меркам, стала проявляться тенденция к деградации. А потому если от петровского времени до реформ Александра II прошло около 150 лет, то от большевистского переворота до краха СССР – всего лишь 70. Однако предпринятая в конце 80-х начале 90-х годов прошлого столетия попытка утвердить в стране демократические принципы государствования опять же пошла столь хаотично, бессистемно и с нарастающими тенденциями распада, что это вновь вызвало к жизни потребность в системе, отвечающей логике развития событий и сложившейся ментальности, т. е. антикризисной системе бюрократического единовластия.
И совсем не случайно президентом именно в этот критический момент стал человек КГБ – ФСБ, как представитель наиболее устойчивой, эффективной и сохранившей влияние структуры прежней системы. Именно эта силовая структура обеспечила преемственность «лучших» системных традиций в послеперестроечной России.
Однако главная проблема воссозданной у нас системы заключается в том, что в ней заложен уже упоминавшийся нами механизм кадрового отбора, который и ведет к неизбежной деградации качества управления.
В 1987 году публикация статьи Гавриила Попова «С точки зрения экономиста» (о романе Александра Бека «Новое назначение»49) стала для многих советских людей настоящим откровением, раскрывшим механизм эволюции административной системы, сложившейся в СССР. И хотя речь шла о сталинской эпохе, основные и принципиальные элементы этой системы определяли существо советского режима на все время его существования и успешно воссозданы в путинской вертикали власти.
Как писал Попов: «В основе этой системы – централизация решений и пунктуальное, неукоснительное, беззаветное исполнение директив Верха и особенно лично Сталина – Хозяина». Но почему же эволюция этой системы неизбежно сопряжена с деградацией качества управления? Гавриил Попов объясняет это так: «…самая сложная проблема Административной системы – поиск кандидатов на вакансии, проблема выдвижения кадров…первый же цикл кадровых перемен в Системе учитывает не только дело, но и личную исполнительность, преданность, покладистость».
В Административной системе фактор личной преданности, как и фактор личной ненависти, действует в полной мере. Если все зависит от Верха, то нельзя не упускать ни малейшей возможности укрепить свое положение. Наверху также надо полностью контролировать подчиненную себе часть системы.
В итоге эта Система не может воспроизводить нужных себе руководителей. Она обречена на то, чтобы каждое новое назначение было хоть на вершок, но хуже предыдущего решения.
В этой системе найти нужные кадры все труднее и труднее.
Надо выбирать среди кадров самой системы. А они в соответствии логикой годами приучали себя не лезть в дела Верха, делать что приказано. Чем идеальнее они были на своих местах, тем менее пригодны они для более высокого поста.
Ну как тут не вспомнить наказ Васина Топоркова, данный шепотом еще Ивану Грозному. И судя по всему, шепоту тому внимают по сей час. Для любого, кто хоть мало-мальски обращает внимание на эволюцию функционеров нынешнего режима (не важно, в президентской администрации ли, в губернаторской среде, или среди лидеров пропрезидентских партий), фактор возрастания личной преданности Президенту вполне очевиден.
И хотя во всех руководствах по менеджменту, которые усердно изучают наши управленцы в академиях государственного управления, такие деловые качества как профессионализм, «вкус» к инициативам, способность гибко реагировать на изменение ситуации, ответственность, называются в числе важнейших при отборе и расстановке кадров, на деле внутренняя логика системы вносит в эти приоритеты существенные поправки.
Все «умные» установки, которыми в теории должны руководствоваться вышестоящие чиновники, отступают перед животным инстинктом выживания в условиях вертикали власти.
При жесткой централизации управления всякий руководитель заинтересован в том, чтобы иметь в своем подчинении, прежде всего исполнительного и преданного человека. Привлечение инициативного работника, который своими деловыми качествами превосходит руководителя и тем более генерирует более продуктивные идеи, создает угрозу руководителю, порождает «управленческие завихрения», ставящие под сомнение качества вышестоящего начальника.
Таких людей либо научат правилам «хорошего тона» либо избавятся от них. Отсюда качество управления ухудшается с каждым циклом продвижения вверх. При этом идет селекция личностных характеристик, в результате которой по ступеням пирамиды поднимаются преимущественно те, чьи деловые качества заведомо хуже, чем у вышестоящего начальника.
Как результат – ниже самой вершины административной вертикали можно найти лишь опытных исполнителей, не способных ни стратегически мыслить, ни проявлять инициативу, ни гибко реагировать на изменения. Главное в чем они преуспевают – воспроизводство сложившихся отношений и методов. В конечном счете, это и ведет к деградации всей системы на очередном цикле.
Эту закономерность в развитии советской государственной системы подтверждает и Александр Зиновьев, который определял ее как «всеобщая организация населения страны в систему отношений начальствования и подчинения – отношений субординации»50.
Зиновьев отмечает, что в этой системе начальство стремится свести к минимуму риск и ответственность и «это лежит в основе сильнейшей тенденции к безответственности за ход дел, к уклонению от риска, к безынициативности». Кроме того, в такой организации действуют законы, противоположные стимулирующим законам конкуренции – законы превентации (препятствования)51.
Административная система, о которой писал Гавриил Попов (или реальный коммунизм в определении Зиновьева), сложилась в конце 20-х, начале 30-х годов и просуществовала вплоть до 90-х годов XX века, пока системный кризис не привел советскую империю к естественному развалу. Сегодня, в условиях коммуникативной революции, социально-экономические и политические процессы развиваются намного быстрее.