«Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го
Шрифт:
Положив трубку, Мартынов вздохнул:
— Пошли, Андрей. Нас ждут.
Меркулов выглядел очень уставшим. Осунувшееся лицо, воспаленные глаза. Но нас встретил радушно, улыбаясь. Выслушав меня, он несколько минут помолчал, полуприкрыв глаза и поглаживая ладонью правой руки стол:
— А что вас так напрягло в этом разговоре, Андрей Алексеевич? Ничего особого Владзимерский вам не сказал. А не использовать вас тем или иным способом в расследовании Катынского дела было бы неправильно. То, что упоминавшийся вами документ — фальшивка, вы еще в своем времени подозревали. Судя по всему, вы просто морально вымотались за прошедшие месяцы. Но ничего страшного. А работа вам предстоит не особо сложная, но ответственная. Главная ваша задача — отслеживать реакции наших «друзей» из-за океана и… их возможные контакты. Это в общих чертах. А более конкретно…
Меркулов поднял трубку и вызвал какого-то Петренко. Минут через пять в кабинет вошел
Глава 45
— Андрей, а ты когда в последний раз в кино ходил?
От неожиданного вопроса Яшки я «завис». Представьте — сидите вы за столом, полностью зарывшись в изучение новых инструкций, готовитесь к работе с иностранными коллегами, и на тебе! Ни с того ни с сего тебя про кино спрашивают. В первый момент я подумал, что кино — это какой-то руководитель, с которым я еще не пообщался по поводу предстоящей работы. Только потом до меня дошло, что под кино он имеет в виду именно кино, и ничего больше. Оторвавшись от бумаг, я наконец-то понял, о чем меня спросили, и задумался. Действительно, а когда я в кино ходил? С Олеськой, кажется, или еще в той, прошлой, жизни? Так и не вспомнив, я раздраженно пожал плечами:
— Не помню я. А что это тебя вдруг заинтересовало?
За последнее время Яша полностью отошел от последствий ранения и превратился почти в того же вредного, болтливого и хитрого Зильбермана, который и стал моим другом. И если уж он спросил меня про кино, значит, этот гад что-то задумал! Только вот что? Да и некогда мне глупостями заниматься! Мне еще кучу бумаг изучить нужно! Так я ему и заявил.
— А вот фиг тебе, товарищ заместитель начальника группы, — Яшка довольно улыбался. — Фиг тебе, а не дальнейшее изучение документации! Пока ты тут сидел, не слыша и не видя ничего вокруг себя, меня вызывал командир и дал важное поручение, почти государственной важности. Он сказал, чтобы я «брал этого балбеса за шкирку и уводил его с работы, а то он стал похож не на сотрудника государственной безопасности, а на его пародию. Бледная кожа, красные глаза — упырь из сказок, а не сотрудник органов»! Вот я и приказываю вам, товарищ старший лейтенант, следовать за мной!
Выслушав Яшу, я посмотрелся в маленькое зеркало. И ничего я не похож на упыря! Ну, немного бледный, ну, покраснели немного глаза! Да я за последнюю неделю столько бумаг разных изучил, столько инструкций вызубрил! И вообще! Мне через три дня американца своего встречать! А я еще не готов!
Несмотря на все мое бурчание и возмущенное трепыхание, Зильберман победил. Правда, только после того, как появился Мартынов и, выслушав мои рассуждения, вставил мне «пистон» за доведение себя почти до нерабочего состояния.
— Или ты хочешь выглядеть перед американцем загнанной лошадью, бросая своим внешним видом тень на органы государственной безопасности? — Мартынов как-то так прищурил глаз, что я почти поверил, что он мне «клеит» статью.
— Товарищ старший майор, Александр Николаевич, вы чего?
— А ничего, Андрей! Просто не фиг, ибо на фиг нужно! Понял? Тогда иди с Яшей. А если не понял, все равно иди. Это приказ! — и улыбаясь, как Чеширский кот, свалил куда-то по коридору. А я, вздохнув, стал собираться под хихиканье «молодняка» и комментарии Зильбермана. Куда денешься, если Мартынов так наезжает. Может, я правда немного увлекся с работой? После разговора у Меркулова и инструктажа я с головой зарылся в выданные мне бумаги. Инструкции были настолько разнообразны, что голова кругом шла. Некоторые были явно написаны ненормальными для еще больших идиотов! Особенно это касалось правил поведения с иностранцами. Можно подумать, что сотрудники органов, которым предстояло общаться с зарубежными специалистами, не советские люди, а представители какого-нибудь тумба-юмбова племени, только что вышедшего из глухих джунглей! Настолько анекдотичны были некоторые распоряжения. Но потом до меня дошло, что для меня, человека из двадцать первого века, это кажется смешным. А для советских людей 40-х… Что они знали о «Бубль-гуме», виски и «горячих собаках»? Да и о многом, многом другом. Вспомнив о хот-доге, мне почему-то жутко захотелось оказаться у ларечка, продающего горячие бутерброды, взять бутылочку холодного пива, присесть на лавочку под деревьями и, глядя на Енисей, слопать парочку хот-догов. Мля! Никогда не любил, а сейчас аж скулы свело от желания и слюной чуть не захлебнулся! Видимо, поэтому, выходя на улицу, предложил:
— Яш, а давай по пивку? Так захотелось…
Зильберман удивленно покосился на меня, подумал пару секунд и утвердительно кивнул. Через час я, довольный и слегка хмельной, шагал за Яшей. Интересно! Что в старой жизни, что в новой, я одинаково хмелел от пива. Пара кружек, и все, достаточно. Причем водки или вина мог выпить приличное количество. А вот с пива хмелел всегда быстро. Благо, что так же быстро и приходил в
— Блин! Ты че? — Я, получив болезненный тычок в бок, возмущенно уставился на Зильбермана.
— Не спи, начинается, — ухмыльнулся тот.
— Я не спал!
— Ага. Только глаза закрыты и посапывать начал, — прошептал Яшка, отворачиваясь.
Зло глянув на него, я повернулся к экрану и… Нет, шок — это слабо сказано. В голове крутилась сплошная нецензурщина и восхищение. Ну, Иосиф Виссарионович! Молодец! А режиссеры и актеры — еще большие молодцы! Следующий час с лишним я со всем залом хохотал, жалел Петруху и стискивал зубы при взрыве баркаса. Насколько же гениален был оригинал, что даже по рассказу, вытянутому из моей памяти, смогли так здорово снять «Белое солнце пустыни»! Фильм был другим и в то же время знакомым до боли, а «Ваше благородие», спетая Бернесом, была потрясающей!
— Ну что, не пожалел, что в кино тебя вытащил? — Голос Зильбермана вырвал меня из воспоминаний, связанных с фильмом.
— Нет, Яша, не жалею. Фильм просто потрясающий!
— Это Мартынов порекомендовал сходить. Он уже видел, говорит, что всем нам понравится, особенно тебе.
Я хмыкнул. Еще бы! Александр Николаевич и так знал, что это один из моих любимейших фильмов.
— Знаешь, Андрей, кто мне понравился в этом фильме больше всех? — не умолкал Яшка.
— Сухов?
— Нет. Не угадал — таможенник Верещагин. Если бы многие из беляков были такими, как он. — Яша махнул рукой. — А эти слова? «Я мзды не беру, мне за державу обидно!» Никогда бы такие, как он, не пошли против своего народа. И форму немецкую бы не нацепили!
— А как тебе гранаты не той модели? — Я решил сбить Зильбермана с неприятной темы. Тот покосился на меня, хмыкнул и заржал. Оставшееся время до моего дома мы так и шли, перебивая друг друга и хохоча над моментами из фильма. Попрощавшись с Яшкой, я поздоровался с как из-под земли появившимися «ангелами-хранителями» и пошел спать.
Интерлюдия.11.10.1942 г., Москва, Кремль, кабинет И.В. Сталина
— …окончательно определились с «принадлежностью» Стасова и Максимова. Они не только иновременники, но и, так сказать, иномиряне. Один из молодых сотрудников спецгруппы в Свердловской области, производя дополнительную проверку показаний фигурантов дела, выявил отличия в некоторых контрольных точках истории между нашими мирами. Например, в мире «Стасова — Максимова» В.И. Ленин умер не 27 января 1924 года, а на шесть дней раньше, 21 января. В настоящее время с Максимовым ведется работа по выявлению максимального количества подобных фактов. Ведется внутренняя проверка по выяснению, почему на это обратили внимание только теперь, более чем через год с начала работы. О результатах проверки будет доложено незамедлительно. — Берия закрыл папку и посмотрел на Вождя. За все время доклада наркома Сталин не произнес ни одного слова. Молча слушал. Крутя в руках трубку, которую набил, но так и не раскурил. По его лицу было невозможно понять, как он относится к докладу Берия. А вот Молотов, сидящий напротив наркома, не скрывал своих эмоций. Было заметно, что известие о иномирном происхождении Стасова и Максимова его очень задело. Наконец, еще немного помолчав, Сталин усмехнулся:
— Что хотел сказать, Вячеслав Михайлович?
— Получается так, что миров много? Как минимум два?
— Получается так. — Берия покосился на папку и повторил: — Да, как минимум два.
Сталин наконец раскурил трубку, поднялся из-за стола и неожиданно добродушно спросил Берия:
— Что там говорили наши гэнии о путешествии во врэмени?
— Что будущего еще нет, а про прошлое, узнав о «феномене», затруднились ответить. Но работают и над этим вопросом, параллельно с работой над «Подарком».