Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов. Книга 2
Шрифт:
– Ну, – Клео неопределённо взмахивает рукой. – Значит, я могу к Эзалону не идти?
– Да, конечно, – кивает Санаду, буквально впитывая её образ, свои эмоции, наслаждаясь приливом сил.
Клео поворачивается, его взгляд скользит по её шее, плечу. Она делает шаг, а Санаду не может пошевелиться – настолько он очарован. Клео. Той лёгкостью, с какой он говорит с ним после всего произошедшего. Её удивительно простому отношению к вампиризации.
Сделав ещё пару шагов, Клео оборачивается и с усмешкой грозит ему пальцем:
– И будьте осторожны
Миг Санаду требуется на осознание её слов и последовавшего смеха.
На вспышку недоумения: да он давно с ней заигрывает!
На вспышку негодования: она об этом что, ни разу не подумала?
– У вас только эти слова вызвали мысль о заигрывании? – уточняет Санаду.
Брови Клео взлетают:
– Да, конечно. Вы же ничего такого не делаете.
– Ничего, похожего на заигрывания?
– Разумеется, – с недоумением соглашается Клео, губы её вздрагивают. – Ни разу.
Она опять смеётся, этот звонкий смех разлетается по коридору…
В три шага подойдя к ней, Санаду обнимает её, зарывается пальцами в кудряшки на затылке и целует.
Глаза Клео широко распахиваются. Обмерев, она изумлённо смотрит на Санаду.
Где-то в отдалении звучат голоса, заглушая барабанный бой его сердца. И Санаду рывком перемещается к ближайшей двери, вместе с Клео вваливается в сумрак помещения и прижимает её к стене.
Дверь плавно закрывается.
Санаду целует яростно, отчаянно, судорожно – надеясь на ответ.
Он нуждается в Клео так остро, так яростно – в ней настоящей в его руках по-настоящему, словно это может избавить его от всей прошлой грязи. Санаду неистово в это верит.
Прижатая к стене, Клео, наконец, размыкает губы. Сердце Санаду пропускает удар: что она выберет, что сделает? Губы Клео неуверенно вздрагивают – и она подхватывает его движение, отвечая на поцелуй.
Глава 22
От вздоха окружающая грудь пена весело лопается, но я едва замечаю это: мысли мои далеко, очень далеко.
Мне ведь грозили, что будет страшно, с потоками кровищи и неприятными ощущениями на несколько дней. Но то ли мне с анатомическим устройством везёт, то ли юные вампиры выносливее и заживают быстрее, а мне всё очень понравилось.
И только теперь в роскошной ванне-раковине накрывает настоящее осознание случившегося. Воспоминания вспыхивают яркими, острыми образами.
Неожиданный поцелуй Санаду, жадность, с которой он добивался реакции. Мои судорожные мысли: что? Как? Почему?
Его лихорадочные объятия и этот поцелуй походили на мольбу. А когда моя спина вдавилась в стену, в сознании словно стоп-кран сорвало.
Может, дело в том, что мы оказались наедине в столь недвусмысленном положении. Может, после услышанного в гостинице во мне взыграло любопытство и желание превзойти Мару. Или тело решило, что с такой насыщенной жизнью нужно
Целовала, кусала в ответ, позволяя нашей крови смешиваться.
Изгибалась под его губами и руками.
Судорожно помогала подтягивать подол платья и расстёгивала его одежду.
Это было дико, жарко, безумно – слишком хорошо.
И сейчас, когда я лежу в ласковых объятиях воды, кожа по-прежнему горит от прикосновений Санаду. Я задыхаюсь от воспоминаний. Словно проваливаюсь обратно в те волнительные мгновения.
Щёки пылают, я закрываю лицо руками, и пена с потрескиванием лопается, тает на моей коже.
– Хватит, хватит, – умоляю я память не подкидывать больше таких горячих образов, потому что они пробуждают желание найти Санаду и повторить, они меня сжигают прямо в воде, сбивают дыхание.
– Соберись, – приказываю я себе.
Лучше подумать, что делать с контрактом: из-за примеси крови Санаду он не так сильно влияет на меня, а Санаду сказал, что встреча с Марой была по договорённости, и об этом можно сообщить…
Санаду, интим – снова вспыхивают образы: его рука под моим платьем, он прижимает меня к стене. Я сползаю под воду в надежде избавиться от воспоминаний о своих восторженных поскуливаниях: это вообще нормально было? Не смешно со стороны?
И почему меня беспокоит именно это, а не текущие проблемы и тот факт, что после всего случившегося Санаду, словив чей-то самолётик, перенёс меня к себе в комнату, крепко обнял, словно прощаясь. Поцеловал, сказал: «У нас возникли некоторые проблемы, но я… я с этим как-нибудь разберусь. Только не покидай Академию: здесь тебя не посмеют тронуть», заправил мне за ухо прядь, чмокнул в лоб и телепортировался неизвестно куда.
Надо думать об этих проблемах, но я не могу. Все мысли сосредоточены на близости с Санаду. Она смущает до писка, но я хочу повторить.
В общем, теперь понимаю, почему на это подсаживаются. Но не очень понимаю, что делать.
***
В такой счастливый полный нежности и вожделения момент отрываться от Клео Санаду тяжело до зубовного скрежета, но хотя он никогда не желал становиться правителем и предпочитает сбрасывать дела на Эдмунда, игнорировать предупреждение «Если не явишься на собрание, мы введём войска в Лофтийский кантон» не может.
Не настолько Санаду безответственный.
Двери зала для собраний глав кантонов бесшумно перед ним открываются. Зал освещён ярким светом, льющимися сквозь окна над возвышением с пятью тронами, так что сидящих на них не разглядеть. Лучи отражаются в разноцветных гранях каменного узора на полу, ещё больше нарушая восприятие окружающего, но Санаду давно привык к этим фокусам.