Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор
Шрифт:
— Она хотела выгнать меня из дома!
— Завтра мы её саму выгоним. Надеюсь, в этом мире действует защита покупателей?
Я разгладила мятую инструкцию на коленях и прочла до конца. И только внизу заметила маленькую приписочку о том, что у этой метлы, скажем так, несколько режимов. Надо было для начала изучить всё в подробностях, но зачем русскому человеку инструкция?! Мы сами себе умные, начинаем разбираться только тогда, когда напортачим.
Мой мозг адаптировал написанное на современный манер — тут было что-то типа режима “изи”, а без дополнительных слов
И какой, простите, идиот, это накарябал? Нельзя было нормально написать?
— Руки бы поотрывала, — зло прошипела я, досадуя в том числе и на себя.
Нельзя безоглядно доверять магии, а то губу раскатала, понимаете ли.
Следующие полчаса я потратила на восстановление жилища, а злодейку заперла в кладовке. После решила испытать нагревательные камни, потому что жуть как хотелось искупаться по-человечески.
Натужно кряхтя, натаскала из колодца воды, застелила деревянную бадью простынёй, чтобы не занозить мягкое место. В воду бросила сразу три камешка. Едва коснувшись дна, они налились краснотой. Мелкие пузырьки отрывались от боков, поднимались вверх, делая воду похожей на газировку.
Пока грелась вода, я успела наскоро перекусить и зажечь свечи.
— Устрою себе романтик, — налив в бокал подаренного накануне вина, я сделала глоток.
— А мне? — тут же подскочил тиин.
— Чего? Вина или романтик?
Услышав про вино и сунув нос в бокал, фамильяр чихнул и поморщился.
— Я не пью. А романтик, это что такое?
— Ну… это что-то приятное. Когда хочешь себя побаловать. Только учти, в ванну с собой не возьму! Я по прежнему не уверена, какого ты пола, — и шутливо пригрозила пальцем.
Омовение прошло просто замечательно. Я наконец-то смогла расслабиться после полных трудами дней и промыть густую шевелюру Эллен. В дорожном чемодане обнаружилась уйма разных ароматных баночек, так любимых всеми женщинами. И тут я могла быть уверена в натуральности ингредиентов, только вот надпись “Перемолотые копыта единорога. Скраб для лица” немного смутили, и я решила не рисковать.
Чувствуя моё расслабленное состояние после ванной, Пискун усадил меня медитировать, чтобы ускорить процесс овладения магией. Для этого следовало принять удобную позу и закрыть глаза.
— Не напрягайся! — фамильяр обернулся браслетом вокруг запястья. — Я буду пытаться собирать и концентрировать магию, а ты представь место, в котором больше всего хотела бы оказаться. Что ты любишь, куда стремишься, где тебе хорошо. Место, которое может напитать тебя силой.
И я представляла.
Высота. Величественные горы, покрытые зелёными шапками деревьев, каменную гряду, окрашенное багрянцем закатное небо. Солнечные лучи стекали по камням, как струи жидкого золота. Я сидела на узком каменном балконе, свесив ноги вниз, и ветер трепал распущенные волосы.
Лёгкость, простота и свобода.
В далёком студенчестве мы ходили в походы. Это было давно, но то пьянящее чувство запомнилось навсегда. Тогда я была совсем молоденькой, любила приключения, да и свободного времени было валом. Это потом стала “старой и скучной”, “рабочей лошадью”, как выражался мой бывший муж.
Стоило вспомнить о Владике, как пейзаж изменился. Теперь меня окружали высокие каменные стены, холод, запах сырости и лабиринт бесконечных коридоров. Я была в теле Эллен и куда-то спешила, с трудом переводя дух. Бежала на цыпочках, стараясь не выдать себя, постоянно крутила головой по сторонам.
И была очень, очень напугана.
Глава 11.
Видение резко сменилось. Теперь я сидела посреди огромного лекционного зала с куполообразным потолком. Столы располагались по кругу, причём каждый следующий ряд стоял выше предыдущего, а в центре, за кафедрой, вёл свою речь декан целительского факультета. Это был мужчина лет пятидесяти — высокий, не растерявший силы и стати, лишь волосы с годами окрасились в пепельный цвет.
Нейт Морриган — услужливо подсказала чужая память.
Я пыталась записывать, но пальцы то предательски дрожали, то сжимали перо до хруста. Вместо аккуратных строчек буквы скакали то вверх, то вниз, а чернила пачкали белый лист. Декан говорил и говорил, обводя взглядом адептов. И вдруг его цепкий взгляд прикипел к моему лицу.
Очнулась я с болью во всём теле, совершенно разбитая, а в глаза будто жменю песка швырнули. Моргать было больно, и несколько секунд я сидела, пытаясь поймать чёткость окружающих предметов. С удивлением обнаружила, что заснула я прямо на диване в гостиной, в окна уже струится утренний свет, а резвые птички скачут на подоконнике, весело щебеча. Пискун же мирно дрых у меня на коленях в своём родном облике.
И было чувство, словно я вынырнула из топкого болота. Просматривать чужие воспоминания, жить чужой жизнью — нехилая нагрузка на мозг. И то, что происходило с Эллен прямо перед выпуском из Академии, тревожило. Внутри прочно засело чувство смертельного ужаса, когда кровь обращается в лёд, а волоски по всему телу поднимаются дыбом.
Пискун, единственный, кто мог бы рассказать мне что-то толковое, был не в курсе, что там творилось. Повзрослев, Эллен уже не требовалось всюду ходить со своим фамильяром, взрослые маги и без того хорошо концентрировали магию. А делиться магичка ни с кем не хотела, была скрытной девочкой. Остаётся надеяться на то, что память Эллен вновь приоткроет завесу.
Но на этом неприятности не закончились. Моё новое тело напомнило, что ему пока далеко до климакса — пришлось, ругаясь, искать в чемоданчике средства гигиены.
— Это что ж, меня теперь совсем по-юношески крыть теперь будет? — ворчала я. — Бабочки в животе и всё такое?
Зато, едва я успела позавтракать, в дверь постучался курьер с огромной пачкой заказанной бумаги. Такая оперативность порадовала! А потом я вспомнила, что накануне отжала у мужа перчатки, и настроение совсем улучшилось. Всю ночь я вымачивала их в спирте. Конечно, опасалась, что они испортятся, но волшебный бриоль мужественно пережил испытание.