Попала...Попала! Попала!!!

Муравьева Ирина Лазаревна

Свет и боль начали застилать мое сознание, и я покинула тело инквизитора.

Герберт поджидал Влада в его покоях. Прошло много лет с тех пор, как братья по-настоящему разговаривали, и Герберт несколько волновался.

Когда-то, когда Герберт был еще юношей, милый большеглазый Влад был любимым из его братьев. Малыш постоянно шалил, много улыбался, по его карманам всегда были напиханы конфеты, которые миляге втайне давала каждая кухарка, горничная или фрейлина.

Несмотря на разницу в возрасте, братья часто проводили врем вместе. Герберт учил Влада ездить верхом, стрелять из лука. Иногда, к ним присоединялась невеста

Герберта. Она тоже очень любила Влада, и говорила, что хотела бы именно такого младшего брата. Вместе они часто посещали охотничьи угодья, принадлежащие старому князю, и ночевали в старом домике лесника, где возлюбленная Герберта рассказывала малышу Владу страшные истории, подслушанные у своей мамы-ведьмы. Но это было давно. С тех пор минуло почти двадцать лет. Герберт похоронил невесту. Влад — свою мать. Последняя скончалась во время очередной эпидемии чумы. Возможно, это было причиной, почему князь всегда так заботился о тех, ко потерял своих близких во время болезни…Но смерть матери дала Владу не только осознание горечи потери. Влад закрылся. Он перестал шалить. Засел за учебу. Многие говорили, что это лишь его возраст — Влад тогда как раз входил в переходный подростковый период. Герберт не замечал этого. После смерти возлюбленной он отдалился от двора, рассорился с отцом. Годы жил отшельником в небольшом замке на границах земель Сэн-Тубр. Еще годы — путешествовал. Пути братьев разошлись. Когда же они снова встретились, было уже слишком поздно искать углы соприкосновения. И теперь Герберт осознавал, что ему предстоит «разговор по душам» с совершенно незнакомым ему человеком.

Наконец, двери покоев князя растворились, и Влад вошел в комнату.

— О Темный Тир! — вздохнул князь, едва увидев брата, — ЗА что мне все это? Герберт, что Ты тут делаешь?

— Я пришел поговорить с тобой, — ответил барон.

Влад вздохнул. Снова.

— Дай угадать, — сказал он, — Твоя первая реплика будет: «Во что ты играешь?» не так ли?

Барон прикусил губу. Он действительно намеревался задать брату этот вопрос.

— Мой дорогой, драгоценный братец, — спокойно сказал Влад, — Позволь доложить тебе, что я — не играю.

— Ты хоть понимаешь, что только что приговорил к виселице собственную жену! — воскликнул Герберт.

Влад отвернулся от него.

— Элен знала, во что ввязывается.

— А война? Тебя не волнует то, что скоро развяжется война!

Влад обернулся. На кончиках его пальцев горели искры пламени.

— Сколько повторять…!

Тут терпение Герберта тоже лопнуло. Он прервал речь брата, подойдя к нему вплотную и прошипев:

— Я — не дураки из девятки. Меня не обманешь твоими обещаниями мирной жизни!

Влад неожиданно громко засмеялся.

— Мирной жизни??? Девятка только того и хочет, чтобы обогатиться за счет военных действий!

— Конечно, — согласился Герберт, — Они уже давно вывезли свои семьи в приграничные с западом горные территории. Но что станет с семьями тех, кто не может себе этого позволить?

Влад открыл было рот, потом передумал. Отойдя от брата, он сел на краюшек своей кровати.

— Я пытаюсь собрать по кусочкам то, что почти развалил наш отец, — сказал он очень усталым голосом, — Хотя откуда тебе все это знать? Ты не видел болезней, ты не видел нищеты, ты не платил дани более сильным соседям… Герберт, ты столько лет пробыл в своей меланхолии, что совсем не понимаешь, из каких руин я поднял это место.

— Я знаю, — ответил Герберт, садясь рядом с братом, — Меня не было рядом. И когда я приехал, я был рад всем тем переменам, которые ты устроил в княжестве. Я не противился твоей власти. Не выдвигал девятке свою кандидатуру, хотя мог — по праву старшинства.

— Да, ты — мог, — спокойно отметил Влад.

— Но Влад, неужели ты хочешь разрушить мир и уклад людей, ради которых так много всего положил на алтарь?

Влад встал. Отстранился от брата.

— Постарайся поверить мне, — тихо сказал он, — Я не допущу войны.

— Я верю, — медленно сказал Герберт, — Но какой ценой ты это совершишь? Ответь мне, Влад?

Глаза братьев встретились, и Герберт прочел именно тот ответ, которого он так боялся.

— Влад…

— Убирайся, — прошипел князь. Сначала тихо, но потом, с новой силой в голосе, — Убирайся, пока сам цел!

И в Герберта полетел огненный шар. Барон увернулся от него. И встал возле брата.

— А что же с Элен? Я думал, ты любишь ее?

Влад закатил глаза, тяжело вздохнул. Вспышка гнева его уже угасла, о раздражение и усталость остались.

— Я не намерен более говорить с тобой, — кинул он брату, и, потянув за один из факелов, раскрыл потайную дверь в стене.

— Влад! — воззвал к нему Герберт. Но князь уже растворился во тьме тайного хода.

Глава 18

На улицах Сэн-Тубр стояла тишина. Такая звенящая, что от нее болела голова. Такая плотная, что напряжение в воздухе можно было резать ножом. Обычно, в погожий базарный день, на рынке Сэн-Тубр можно услышать сотни голосов. Шарманщики, уличные торговцы, цыганки, проститутки, пьяные — их шум сплетался в единое неповторимое пение, но не сегодня.

Когда я вышла на улицу в теле юного конюха Леруа, замок и все его обитатели молчали. Этим утром, на главной площади, глашатай разнес весь о том, что Элен — княгиня Сэн-Тубр — приговорена к смертной казни за измену. Казнь эта, через палача, должна будет состояться через три дня, и по тому весь замок молчал. И, между тем, все шептали.

Люди на рынке, фрейлины, солдаты, мастеровые и даже вельможи шептали о случившемся и о грядущей войне, которая непременно последует за казнью. Стены домов, колодцы, улицы и фонари были пропитаны этим мрачным шепотом. Но, куда бы я не взглянула, на кого бы ни упал мой глаз — все люди молчали. Их головы даже не были склонены друг к другу. Тишина, шёпот и сговор. Вот чем жил Сэн-Тубр. Вот почему в нем так легко было темной ведьме.

— Катерина, это ты? — спросил меня Ганс, едва мы встретились на конюшнях.

Я встрепенулась. Неужели мальчик может признать меня в теле друга?

— Это так заметно? — спросила я, думая, не виляю ли я бедрами при ходьбе.

— Нет, — хихикнул Ганс, — Лишь по глазам. Их дужки уже полностью золотые.

— Но это плохо. Очень плохо, — испугалась я.

— Не тут, — вздохнул Ганс, — Коли ты не заметила, в Сэн-Тубр люди никогда не смотрят друг другу в глаза.

Ганс снова засмеялся, и я вместе с ним. Какая приватная шутка.

— Герберт смотрит, — сказала я, когда мы отсмеялись.

Ганс возвел глаза к небу. Вот еще ему не хватало моих глупостей!

— Прости, — покраснела я.

— ДА ничего. У меня была сестра, я понимаю, — пожал плечами Ганс.

— Спасибо, — начала было я, но осеклась, — Что это ты понимаешь?!

— Все просто. Ты — влюблена в барона.

Я покраснела еще гуще.

— Это не правда, — процедила я сквозь зубы.

— Конечно не правда. Ты лишь вздыхаешь, краснеешь и глупо улыбаешься при одном упоминании его имени. Герберт то, Герберт се…