Популярная психологическая энциклопедия
Шрифт:
В качестве задатков могут выступать: типологические свойства нервной системы, от которых зависит скорость образования временных связей, их прочность, легкость дифференцировок, сила сосредоточенного внимания, умственная работоспособность и т. д.; индивидуальные особенности строения анализаторов, отдельных областей коры головного мозга и т. п.
Задатки являются важным, но недостаточным условием развития способностей. При отсутствии соответствующих внешних условий и адекватной деятельности способности могут не развиться даже при наличии благоприятных задатков (иными словами, когда способности не стимулируются и не поощряются, они и не проявляются). Многозначность задатков проявляется в том, что на их основе в зависимости от внешних обстоятельств (в частности, педагогического воздействия) могут сформироваться различные способности. При наличии благоприятных задатков и при оптимальных условиях жизни и деятельности способности (например, музыкальные,
ЗАДЕРЖКА ПСИХИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ (ЗПР)
Изучать историю вопроса о задержке психического развития (ЗПР), с одной стороны, довольно легко. Во-первых, это не требует углубления в архивные древности. Сам термин «ЗПР» существует менее полувека; соответствующие источники – сравнительно недавние и вполне доступные. Во-вторых, количество этих источников довольно невелико: оно исчерпывается несколькими монографиями, а также небольшим числом статей, опубликованных в единственном специальном журнале – «Дефектология». Облегчает задачу и то, что в этих немногочисленных источниках практически не имеет места тот полярный антагонизм мнений и концепций, который характерен для дискуссии почти по любой психолого-педагогической проблеме. Наконец, приступая к изучению этого вопроса, можно с облегчением махнуть рукой на свое полузнание иностранных языков. Ведь в данном случае не потребуется обращения ни к каким зарубежным источникам. Понятие «ЗПР» – сугубо российское, никем из зарубежных исследователей и практиков оно не употребляется.
С другой стороны, все это порождает множество вопросов. Если феномен ЗПР объективно существует, то почему он, в отличие от иных психологических явлений, дискутировавшихся на протяжении столетий, привлек внимание ученых лишь в недавнее время? И почему только наших ученых? Не могут же зарубежные коллеги его игнорировать? Или они его иначе трактуют?
Чтобы разобраться в этом, необходимо углубиться в довольно давнюю предысторию вопроса. Задержка психического развития относится к категории нарушений интеллектуальной сферы, а эта проблема в целом изучается давно. Постепенное накопление знаний по этому вопросу приводило к их дифференцировке, что в свою очередь порождало возникновение новых терминов. Вообще, проблема терминологии для этой сферы чрезвычайно значима и заслуживает того, чтобы остановиться на ней особо.
Норма и патология в интеллектуальной сфере долгое время рассматривались как диаметральные крайности. Считалось, что человек может быть более или менее умен, а то и вовсе не умен, но все эти вариации укладывались в рамки нормы. Крайний «недостаток ума» (впоследствии определяемый как глубокая умственная отсталость) назывался слабоумием и требовал общественного презрения. При этом ум трактовался весьма широко, и понятия «безумный» и «слабоумный» были почти синонимичны. Под слабоумием понимался широкий спектр расстройств, включая и психические заболевания. Так, Э.Крепелин ранним слабоумием называл шизофрению (этот термин впоследствии был введен Э.Блейлером). Крепелин исходил из того факта, что шизофрения начинается, как правило, в детском и подростковом возрасте и практически неминуемо ведет к распаду интеллекта. Заболевшие дети обращают на себя внимание нелепым поведением, разнообразными странностями, парадоксальными реакциями на жизненные явления. Но относительно слабоумия как неизбежного итога этого заболевания Крепелин, похоже, заблуждался. При своевременном и правильном лечении больной, как правило, поправляется, хотя некоторые странности поведения в смягченной форме могут сохраняться долго, порой всю жизнь. Однако дело в том, что в период обострения болезни мозг ребенка работает вполсилы. Ребенок не усваивает необходимую информацию, мало умеет. Когда обострение проходит, признаки отставания в интеллектуальном развитии выступают на первый план. Это явление изучалось советским психиатром Т.П.Симсон и названо ею «олигофренический плюс».
Первые попытки научного изучения и специального обучения детей с интеллектуальной недостаточностью были предприняты во Франции в начале ХIХ в. Ж.Итаром. Со второй половины ХIХ в. в связи с развитием массового школьного образования усилилось внимание к проблемам недостатков интеллекта, в частности – в связи с вопросами пригодности к обучению тех или иных детей в массовой школе. Была осознана необходимость выделения детей, категорически неспособных к обучению, в особую группу и обучения их особыми методами. Стали создаваться соответствующие (вспомогательные) учебные заведения. В России первый вспомогательный класс был организован в Москве в 1908 г.
Дифференцированный подход к интеллектуальной недостаточности оформился далеко не сразу. Естественно, первоначально привлекали внимание ее самые грубые формы, объединявшиеся понятием «слабоумие» или «идиотия». К идиотам также относили широкий круг лиц с самыми разнообразными нарушениями. Следует отметить, что слово «идиот» – греческое, так еще в эпоху античности звали людей, которые в силу каких-то своих личных особенностей пренебрегали общепринятыми нормами суждения и поведения. (В этом смысле к категории идиотов относились и Диоген, и Сократ.) Еще в ХIХ в. этим словом могли заклеймить любого «неадекватного» человека (классический пример – князь Мышкин). Характерно, что одна из пионеров специальной педагогики в нашей стране Е.К.Грачева своих воспитанников делила на две общие категории – отсталые дети и идиоты. Первые в зависимости от степени дефекта могли обучаться определенным навыкам, вторые были в состоянии освоить лишь ограниченный набор элементарных навыков.
Расширявшаяся практика обучения и воспитания детей с интеллектуальной недостаточностью обусловила необходимость дифференцировки умственного дефекта. Постепенно сложилась трехступенчатая классификация умственной отсталости. В рамках этой классификации дети подразделялись в соответствии со степенью выраженности интеллектуального дефекта. К идиотам стали относить лишь глубоко отсталых детей, неспособных к обучению и социальной адаптации. Менее выраженная степень получила название имбецильности (от лат. imbecilis – немощный). Имбецилами стали называть детей, обладающих определенными возможностями к овладению речью, усвоению отдельных несложных трудовых навыков. Однако глубокие нарушения высших психических функций не оставляют возможности для обучения таких детей даже по программе вспомогательной школы. Наиболее легкая степень получила название дебильности (от лат. debilis – слабый). Дети-дебилы не способны обучаться в массовой школе, однако специально организованное обучение во вспомогательной школе им доступно. В американской традиции эта категория получила название морон (англ. moron – слабоумный).
Критерии этой классификации со временем все более уточнялись, однако терминология просуществовала довольно долго – вплоть до недавнего времени, когда Всемирная организация здравоохранения официально порекомендовала от нее отказаться. Причиной послужила распространившаяся в последние годы ханжеская мода на политкорректность, то есть на замену неблагозвучных определений деликатными эвфемизмами. (Кстати, это коснулось и самого термина «ЗПР». Заокеанская мода, сколь бы нелепой и лицемерной она ни была, у нас приживается быстро, и уже раздаются требования отказаться от данного термина ввиду его обидного звучания.) Предполагается, что слова «идиот», «имбецил», «дебил» носят оскорбительный оттенок и потому требуют замены на более корректные. Вообще все категории детей, прежде называвшихся аномальными, а еще раньше – дефективными, ныне принято обозначать невнятным термином «дети с особыми нуждами» (хотя нужды у них как раз самые банальные). Даже московский институт дефектологии поспешили переименовать в институт коррекционной педагогики, дабы избежать якобы оскорбительного намека на дефект.
Поворотным пунктом в дифференциации умственной недостаточности явилось создание в 1905 г. А.Бине и Т.Симоном метода количественной оценки интеллектуальных способностей. Шкала Бине – Симона первоначально и была задумана как средство отбора недостаточно способных детей для обучения во вспомогательной школе. При этом вопрос о природе недостаточности отступал на второй план. С введением в процедуру отбора понятия IQ стало возможно ранжировать детей по этому показателю. Л.Термен, которому и принадлежит соответствующая модификация шкалы Бине – Симона, разработал наиболее дифференцированную градацию интеллектуальных уровней:
120—140 – очень высокая одаренность;
110—120 – высокая одаренность;
90—110 – средняя одаренность, нормальный уровень;
80—90—медлительность ума;
70—80 – пограничная зона умственной недостаточности (70 – нижняя граница нормы);
70—50 – умственная отсталость;
50—20 – слабоумие (имбецильность);
20 и ниже – идиотизм.
С введением этой системы утвердилось ранжирование интеллектуального уровня по количественному показателю. Такой подход сохраняется в мировой психологии по сей день. Это неизбежно порождает ожесточенные дискуссии, особенно когда речь заходит о так называемой пограничной зоне. Ведь в этой зоне разные дети могут оказаться по совершенно разным причинам. Однако научные споры по этому вопросу тяготеют к не вполне оправданным обобщениям. Сторонники разных подходов отстаивают либо фатальную предопределенность невысокого интеллекта и принципиальную невозможность значительного повышения IQ, либо широкие возможности повышения IQ за счет коррекционного обучения. Аргументы противоположных сторон при этом звучат весьма убедительно. Но это, вероятно, обусловлено тем, что в качестве примеров используются разные категории детей. До обсуждения специфики этих категорий дело не доходит. И в этом смысле отечественной науке принадлежит очевидный приоритет.