Попутчик, москвич и водитель
Шрифт:
Время, отпущенное на ночь шло и в какой то момент я почувствовал, что мой собеседник устал говорить о крахе планеты, несмотря на то, что он коснулся этого человека лишь опосредованно. Его можно понять, последствия произошедшего люди до сих пор на себе ощущают. Поэтому требовать большего, чем было уже сказано, я не пытался, напротив, своими вопросами подтолкнул старика к настоящему, оно меня больше интересует. И вот тут то на меня обрушилась вся неразбериха сегодняшних дней. В них намешано всё и оно так переплетено между собой, что разорвать вновь образовавшийся организм на части, навряд ли уже когда нибудь удастся, во всяком случае мне, человеку со стороны, это так показалось. Здесь крепко срослись между собой рабство и капитализм, первобытно общинный строй и военный коммунизм, одному из них я сам являюсь свидетелем, и даже социализм, где верхушке прислуживают купленные рабы, если верить словам рассказчика, где то тоже пытаются строить. Правда он конкретно такими словами не оперировал, возможно они ему и не известны, но
Глава 8
Продвижение по местным реалиям осуществлялось у меня семимильными шагами и не беда, что пока я это делаю теоретически, с помощью моего добродетеля, согласившегося в деталях объяснить, что у них тут образовалось, после всемирного потопа, оставившего людям лишь жалкие куски суши. Каким образом, выжившим удалось узнать, что основная часть земли ушла под воду мне так и не смогли внятно объяснить. Зато очень доходчиво поведали, что такое солеварня, сожравшая двадцать кило моего веса, за месяц с небольшим, кому она принадлежит и почему так произошло, что люди, осуждённые на каторгу, отбывают её на частном предприятии, приносящем такие прибыли, которые в моё время не снились и наркобаронам. Рассказали, кто захватил власть в ближайшем от общины городе, действительно большом и стоящем здесь аж со старых времён, правда мне предстоит проверить, такой ли уж он большой на самом деле, не зря же один умный человек говорил: "Кому и кобыла невеста". Ещё дольше, но уже на следующую ночь, втирали почему горстка людей, приютивших меня после побега, была вынуждена покинуть насиженные места и как так получилось, что это благословенное место ещё никем не было занято, когда они нашли его. Много, очень много, вздыхая, кашляя и откровенно жалуясь, говорил Сильвио о болезнях, до сих пор, время от времени, косящих народ по чём зря, о небывалых урожаях, которые начали собирать всего лишь лет десять назад, да ещё и не по разу за календарный год. Не так много, но довольно жёстко и зло, почти ругаясь, ознакомил меня этот человек о местной несправедливости, коварстве и откровенном цинизме, взявшими верх над всеми остальными человеческими качествами, в отдельно взятом городе, название которого мне ни о чём не говорит. Достаточно времени затратил он и на разные мелочи, без которых не обходится жизнь обычных людей, как ни странно они сильно не отличались от того времени, где я провёл большую часть своей жизни. В общем к воскресенью, когда после обеда был объявлен всеобщий выходной, был я достаточно подкован, чтобы окончательно разобраться, с помощью библиотеки Дена, насколько мне в эти дни говорили правду, а когда и мозги полоскали, от нечего делать.
Первая попытка припасть, так сказать, к истокам, закончилась неудачей. Ден ни в какую не хотел тратить свободное время на мою прихоть, но пообещал допустить меня к своим ценностям перед ужином минут на десять, не больше. Делать нечего, как говорили ещё мои предки: "Хозяин - барин".
Распевать застольные песни, как и все остальные члены общины не стал. Прослушивание двух первых вывело меня из себя. Заунывное блеяние про какую то девушку, ждущую непонятно чего и дома не приводило меня в восторг, вариант с парнем упавшим со скалы и разбившимся насмерть, звучал конечно лучше, но сегодня не то настроение, чтобы скорбь разыгрывать. Стараясь не привлекать к себе внимания, делая вид, что любуюсь окрестностями, шаг за шагом приблизился к выходу из долины, к той её части, где ручей падает в низ водопадом. Возле него встал на колени, попил водички, бросил быстрый взгляд назад, вроде никого рядом нет и хор на меня тоже кажется не пялится. Встал на ноги и одним движением зашёл за огромный кипарис, а уже оттуда быстро пошагал к тому месту, где припрятал своё барахлишко. Пришло время сменить ему прописку, перенесу его ближе к дороге, ведущей в город. Сделать это не просто, надо будет пробираться через заросли плотно облепившие склоны гор и идти сквозь них желательно так, чтобы не привлекать внимание жителей долины, не стоит отвлекать людей от радостного мероприятия, у них выходные не так часто случаются. Сложно это, спору нет, но других вариантов у меня всё равно не просматривается, не потащу же я пакет с банками, штанами и грязными кроссовками у всех на виду, не дай бог кто увидит, тогда считай всё, легенде моей каюк придёт, а что за этим последует догадаться не трудно. Другой же дороги в город нет, а бросать дорогие, в прямом смысле этого слова, вещи на произвол судьбы непозволительная роскошь, у меня на них большие виды. Даже не так, это единственная надежда на моё светлое будущее и будущее моего товарища, спасшего, можно сказать, мне жизнь и теперь ждущего от меня того же самого.
–
– Я помню, по этому поводу ты во мне можешь не сомневаться. Пацан сказал, пацан сделал. А задержался, на работе, корм подбрасывал баранам, не могу я смотреть без содрогания, как козлы у них траву отбирают.
– Ну тогда ладно, а я думал ты...
– Нет, на работе. Точно тебе говорю. Вон хотя бы деда спроси, он свидетелем был моего благородного поступка - не дал я договорить главе общины.
– Это хорошо, даже похвально. Совсем ты нашим стал, как я погляжу. А книжки то тебе зачем? Ты читать то хотя бы умеешь?
– Читать умею. Но не для того я их посмотреть хочу, чтобы буквы в памяти освежить. Была у меня одна книжка, раньше, может и у тебя такая же есть, чем чёрт не шутит. Тут видишь ли в чём дело, по дому я очень скучаю, родных давно не видел, так хотя бы книжку повидать знакомую, глядишь и легче станет - понесло меня.
– А чего же раньше не сказал, что тебе для этого надо. Неужто я бы не понял?
– Стеснялся - решил я до конца доиграть роль.
Думаю, сам Станиславский мне бы аплодировал, случись ему присутствовать во время моего перевоплощения. Всего несколько фраз и десять обещанных минут превратились в двадцать, и вот их то мне хватило, чтобы найти то, что искал. Среди двух книг с оторванными корешками, томика Жюль Верна, без задней корки и нескольких последних страниц, "Графа Монте-Кристо", как ему и положено быть, в почти идеальном состоянии и "Трёх мушкетёров", развалившихся ровно на четыре части прямо у меня в руках, нашёл очень хорошо знакомый мне учебник истории для одиннадцатого класса, "Россия и мир", две тысячи десятого года издания. Его я даже открывать не стал дальше первой страницы. Удостоверился, что год там стоит тот, который и должен стоять, посмотрел на него внимательно, снова закрыл сильно постаревшую, изменившуюся до неузнаваемости обложку, легонько, так чтобы не повредить, погладил её и поставил книгу на место.
– Она - тихо спросил меня Ден, заметив наши с ней отношения.
– Она - ещё тише ответил я.
– Ну ты так то не убивайся. Через три дня братья в город поедут, бывают там люди из ваших мест. С ними поедешь, а вдруг кого из знакомых или родных встретишь - предложил мне хозяин этого антиквариата.
– Спасибо тебе - не ожидав такого участия в своей судьбе, вполне искренне поблагодарил я Дена и не много помолчав, добавил: - Друг.
Хозяин дома, на удивление, не торопился со мной расставаться, хотя я готов был сразу же после выяснения интересующего меня вопроса покинуть его. Он взял с полки одну из книг и стал рассказывать о том, каким образом она оказалась в его коллекции. Затем, поставив томик на место, взял другую и вспомнил, как этот, хорошо сохранившийся экземпляр, достался ему, сетуя на его дороговизну. Слушал я, человека с горящими глазами, больше из уважения, но, когда речь зашла о деньгах мне стало интересно, сколько же может стоить обычная, в моём понимании, книжка, в этих краях и где такими вещами торгуют.
– Ты говоришь, что отдал за эту книгу большие деньги - прервал я Дена.
– А большие это сколько?
– Целую тысячу заплатил - не задумываясь, ответил он и сразу же продолжил рассказывать, давно зашедшую для меня в тупик, историю о потрёпанном временем и людьми, антикварном издании, показавшемся мне до боли знакомым.
Хороший ответ, прямой и честный, только легче от него не стало, не владею я здешними ценами, так что сравнивать мне не с чем. Но запомнить эту цифру смысл есть, так как имею я огромное желание кое что из своих вещей тоже кому нибудь продать, но пока не знаю кому и главное где. Последнее меня очень сильно интересует и об этом я не прочь хотя бы что то разузнать, прямо сейчас. А почему бы и нет, раз у нас такой разговор завязался?
– Тысяча - это очень большие деньги - оценив интонацию, с которой была озвучена сумма покупки, согласился я с Деном.
– А где ты её оставил?
– Да, где же. В "одиночке" конечно, где же ещё - поставил он меня, своим ответом, в очередной тупик.
Слово "одиночка" слышу уже не в первый раз, но мне так и не удалось толком разобраться, что же оно из себя представляет на самом деле. Спрашивать же кого то о нём, мой новый статус не позволяет, так как новые земли и "одиночка" каким то образом связаны между собой и стало быть не знать о них, я не имею права. Что же, кое что сумел выяснить и на этом спасибо, с остальным позже разберусь. А что ещё остаётся?