Попытка вторжения
Шрифт:
Старшина гаркнул, гребцы навалились на весла…
Двигались медленно — неповоротливая салми на буксире порядком задерживала караван. Катрин раздумывала над всякими техническими деталями, стараясь игнорировать взгляды лодочной команды. Собственно, гребцам все равно делать было нечего, кроме как в корсаж пленницы пялиться. Рядом сопел старшина, шевелил усами. Тьфу, сейчас пересаживаться начнут, чтобы глазами с другой стороны всласть побарить…
Исключение составлял впередсмотрящий — на реку удачливый хвостач не особо смотрел, поскольку украдкой щупал Лоуд. Оборотниха, видимо, от непомерной безутешности и внушительного опыта, реагировала слабо. Поглядывала на корму, всхлипывала, да в слабом протесте
Катрин пыталась определить, бреют ли хвостачи головы, или избирательная плешивость есть следствие модифицирования организма? Вообще-то гребцы удивительно походили друг на друга: фигуры и хари вроде бы разные, а при беглом взгляде все, как штампованные. Интересно, в мозгах тоже все одинаковое?
Решение сей научно-исследовательской задачи пришлось прервать — Катрин встретилась взглядом с Лоуд — оборотниха выразительно приподняла бровь.
Что, уже время, что ли? С какого это перепугу? Договаривались акцию позже начать. Впрочем, первая партия у коки-тэно, ей и решать…
Плескали весла, молчала река, только в тростниках перекликались птицы, да кружил над скалой кто-то породы ястребиных. Наверное, орел-наскальник. Ладно, не черный ворон, и на том спасибо.
— Господин сотник, а что с нами будет? — спросила Катрин, глядя в усы начальника хвостачей. — Выкуп будете требовать, да? Видят боги, мы не из зажиточных. Вот зверька берите — он немереных денег стоит.
— Денех, щэ? — бдительно прищурился старшина.
— Большие деньги, милорд. Даже не поверите, — Катрин жалобно улыбнулась, заерзала, пытаясь сесть удобнее и оперлась о колено высокопоставленного пленителя. — Эти карликовые вег-дичи — большая редкость, на них разбогатеть можно. Дом купить, шмонд гладких, в смысле, шлындр…
Тьфу, что-то не в порядке в программе этих хвостачей. Конструкторам удалось ослабить основные инстинкты, но с мозгами киборгов явно недоработали — единственное слово спустило неотрегулированный механизм.
— Опцы, шлындры тута! — заорал ближайший гребец, прожигая взглядом корсаж пленницы.
— Шлындры! Шлындры! Сларагерва! — завелась команда, клич подхватила вторая лодка, откликнулись конвойные, стерегущие на барке Мина.
Раскачивался «стрючок», прыгали на скамьях гребцы, норовили пролезть на корму. Старшина тщетно орал, призывая к порядку подчиненных, его близость к светловолосой добыче только подстегивала алчущих. Полуоглохшая Катрин готовилась к неприятностям…
— Умру невинной! — страстно возвестили на носу, и там неслабо булькнуло.
Гребцы и командир разом заткнулись, повернулись к носу, этим единым порывом едва не опрокинув шаткий «стручок». На носу девы-Лоуд уже не было — стоял на коленях впередсмотрящий хвостач, растерянно шарил рукой в воде…
Вот тут старшина заорал по-настоящему. Речь хвостачей, вообще-то малоразборчивая, состоящая из исковерканных слов «общего» языка, винегрета международных междометий и ошметков полузабытых слов двух иных языков, в данном случае выражению эмоций ничуть не мешала. Гребцам, Катрин, да, видимо, и глорцу с боредом, было вполне очевидно, кто тут недобросовестный воин, преступно упустивший столь ценную, абсолютно нетронутую добычу. Старшина был полон самого искреннего негодования, рядовые хвостачи были с ним полностью солидарны. Проштрафившийся конвоир, трепеща, показал на реку. Несомненно, добычу еще можно было вернуть…
Гребцы шумно прыгали за борт, ныряли, их шаровары надувались огромными пузырями-поплавками. Старшина орал, цепко удерживая оставшуюся шлындру за шиворот. Придушенная Катрин выражала полную покорность судьбе и пыталась понять ход мыслей оборотня. Ладно, своего конвоира она «на перо» взяла и сразу утопила, а дальше?
Когда
Лодки уже порядком снесло от места происшествия, хотя гребцы второго «стручка» пытались удержать караван на месте. Катрин ахала и всхлипывала — старшина спешно привязывал ее за ногу. С барки минорно подвывал Мин — поддерживал должное настроение.
Наконец, лодки двинулись дальше. Катрин сидела, привязанная за нижнюю конечность, добавочной веревкой вокруг талии, и пыталась понять кто же теперь Лоуд? Имелись веские подозрения, что не один гребец утонул, а парочка. Воины сидели мокрые, сосредоточенно гребли, под обвисшими шароварами нервно вздрагивали хвосты…
Лоуд обнаружилась только при высадке — лодки разгружались у довольно крепкого причала. Вокруг торчали пни спиленных деревьев, к странной насыпи на склоне поднималась тропа. Хвостачи уволакивали туда трофейный багаж, последний из гребцов вдруг вульгарно завилял задом. Крутящийся под влажными шароварами хвост выглядел довольно омерзительно, но не узнать эротичность манер было невозможно — определенно Пустоголовая.
Старшина справился с узлами привязи, и Катрин с веревкой на талии и двумя конвоирами отправилась к лагерю. Большей чести удостоился только Мин — его клетку тащили вчетвером.
В целом, контакт опергруппы с противником можно было считать состоявшимся. Вот он лагерь ворога-оккупанта, один из оперативников благополучно влился-втерся и полностью легализовался. Пора было переходить к следующему этапу операции…
Глава пятая
Цитадель добра
Лагерь стучал, топал, пыхтел и скрипел — вооруженные деревянными лопатами и грубыми кирками хвостачи бодро трудились. Пологий спуск к реке был расширен и выровнен, русло ручья явно изменили, частично засыпав и приперев к одному из склонов. Возводился внушавший уважение оборонительный вал, шедший почему-то вдоль ручья и грозивший охватить немалую площадь. Полуголые строители возились и на склоне, выравнивая размеченные кольями площадки. Поскрипывали колеса десятков деревянных тачек, откуда-то доносился скрип буров, вгрызающихся в скальную твердь, торчали сваи широких помостов, хвостачи затаскивали туда новые бревна…
Оценить масштабы стройки в целом Катрин затруднялась — ее конвоировали по насыпи, тропинка была еще не натоптанной, приходилось смотреть под ноги: скатиться по каменистому склону — удовольствие небольшое. Одно было понятно — Сиге в оценке противника несколько ошибся — здесь закрепился строительный батальон хвостов в пятьсот, если не больше…
Бесхвостые тоже имелись: Катрин уже видела троих в красном. Куртки яркие, видимо, суконные, армейского ретро-покроя. Физиономии тоже ретроградные: усатые, потные, у одного из краснокамзольника бакенбарды — орангутанг обзавидуется. В смысле не шароварный оранг, а натуральный лесной-калимантанский. На ремнях ретроградов имелось оружие: прямые палаши (явно не штампованные) и кобуры — что-то громоздкое, солидное, больше смахивающее на обрез-лупару, чем на штатные короткостволы. Краснокамзольники определенно начальствовали: двое на склоне возились с треногой, напоминающей теодолит, красавец с бакенбардами проводил воспитательную работу — провинившийся хвостач пританцовывал на месте, прикрываясь руками, но отскочить не решался. Красный господин пинал его размеренно и крепко — добротный высокий сапог неутомимо поддавал под тощий зад с поджатым хвостом.