Попытка вторжения
Шрифт:
— Заводить его нужно. Давай…
Светлоледя взяла кругляш, умело открыла крышку. Принялась крутить-заводить пупку, заодно объясняя насчет большой и малой стрелки, да и общий смысл заковыристой штуковины.
…- Главное, без насилья крути, а то пружина лопнет. По отсчету часов понятно?
— Я туповата, но в меру.
Поняла Лоуд не то чтобы все, но о тонкостях математики и времяисчисления всегда можно у Укса уточнить — боред хоть и не видел такой диковинки, но разберется — ему главное основной принцип уловить.
— Так золото это или не золото?
Светлоледя объяснила насчет золота — часы из уймы
Лоуд послушала четкое тиканье часов, спрятала под куртку.
— Ну? — намекнула Светлоледя.
— Там в кружках еще пиво есть. Перевернем ведь посуду напрасно.
Допили. Катрин сполоснула свою кружку за бортом.
— Неохота, а, Лоуд?
— Говорю, денек ублёвый, — нет никакого настроения.
— А что делать? Так ведь не оставим?
— Не оставим. Ты его сама убила?
Светлоледя потерла бровь, но вилять не стала:
— Сама. Свалка вышла общая, но твой сын порядком нас всех запутал. В общем, доделала я дело.
— Расскажи по порядку.
…Катрин рассказала. И о схватке, и о том, что до этого произошло, и о том, как Касан на корабль попал.
…- В общем, в лагуне он и остался. Дно там неплохое.
— Про дно я знаю, — Лоуд хотелось закрыть глаза, соскользнуть в тихую воду Кроличьей и больше ничего не слышать. — Значит, не особо мучился?
— Бой как бой. Орали, прыгали, раненых у нас хватало. На носу корабля я его зажала. Ну, нож был добрый, острый, иных не держим.
— Этот нож?
— Эк ты хватила. Сколько лет прошло. Поменяла я нож уже не раз.
Лоуд откинулась на банку, глянула в небо — Луна и Темная Сестра сияли так, что глаза резало. Морские оборотни удачно устроены, но истинных слез у них не бывает — оттого частенько болят глаза на суше.
— А одноглазый там с вами был?
По шороху понятно, что Светлоледи села ровнее. И в голосе угроза появилась.
— Кто еще там был, к делу отношения не имеет. Твой сынок нас крепко допек. Убила его я, и особых сожалений не испытываю. Что тебе наш одноглазый дался?
— Просто интересно — столько всяких ублёвостей про него по разным берегам наболтали. Давеча глянула — ничего шикарного, разве что глаз чудной.
— Может, это еще не тот одноглазый. Мало ли кто тут шляется? Безглазые, криворукие, безмозглые, бесхвостые…
— Боги разнообразье любят, — согласилась Лоуд, рассматривая Луну. — Я твоим дружкам мстить не думаю. Что мелочами заниматься? Слушай, а девки с вашего тетрагона тогда с вами плавали?
— Сама посчитай — они тогда соплюшками были и на берегу с сосками сидели.
— Это да. Что-то я с ваших годов вечно сбиваюсь. Я чего спрашиваю — мой-то был большим охотником над человечьими бабами пошутить.
— Угу, меня умудрился полапать. Он вообще великим затейником себя считал.
— Как иначе? Он — коки-тэно.
— Железный аргумент, — проворчала Светлоледи. — Тяжелое детство, наследственность, предки-злодеи, «прадеды, прабабки, внучатные дяди, праотцы и праматери». Слушай, Лоуд, мне жаль, что он был именно твоим сыном. Но он мешал мне вернуться к детям. Какого хера, а? Мы его не трогали, не цепляли, могли бы разминуться как в море корабли. Когда меня на острове бросили — вышла очень дурная шутка.
— Но смешная. Разве нет?
— Иди ты в жопу. Вместе с вашим чувство юмора. Твой Касан нарывался
— Вообще его иначе звали, — прошептала Лоуд двум лунам.
Светлоледя помолчала, потом спросила:
— А ты когда поняла? Ну, что это я там…
— На реке. И когда ты на корме тетрагона сидела. Уж очень по-хозяйски, словно годами там задницу просиживала. Корабль-то приметный, вот и сложилось все.
— Да, есть у корабля недостатки. А почему ты там, у реки, когда мертвеца смотрели, решать вопрос не начала?
— А ты зачем подставлялась? Нарочно? Не, я спешить не хотела. Да и кто б мне сейчас все рассказал?
— Ты вообще какая-то извращенная, — сердито заметила Катрин. — Я бы, если моих малых кто взглядом задел, даже думать не стала — на нож без разговоров.
— Он не особо малый был. Своей дорогой давно гулял, — прошептала Лоуд. — А я извращенная, то Логос охотно подтвердит. Я с людьми нэк разделяла. Где ж мне остаться нормальной коки-тэно? Я вас знаю. А вот что ты, благородная леди, о нашем славном племени знаешь? Что шутим мы остроумно?
…Начала говорить морская оборотень, и остановиться почему-то очень трудно оказалось. Может, потому что эта светлоголовая человечья баба, со своими ничтожнопрожитыми годами и махонькими страхами, казалась ровней. Э, тут ошмондевший Логос усердно уши заткнул…
Мало кто из инокровных дарков слыхал о Детской Лагуне и прочем тамошнем, а людям то вообще было абсолютно неведомо. А как возможно племя коки-тэно понять, если ничего не знаешь о Лагуне?
Лучших в океане оборотней не так много в мире. И жутко много, когда ждешь своей очереди род продолжить. Придет время, и примут воды Лагуны твою икру. Через год вся отмель вскипит плеском-писком — бурливы игры Младших. Сотня, а то и полторы детей — зависит от милостей богов, что в тот год погоду насылали и воду в заводях грели. Все твои: глазастенькие, юркие, из воды подпрыгивающие, хорошенькими хвостиками звонко лупя. Там нет врагов: через защитные валы-бары хищникам не пробиться, чисты и спокойны воды, много в них нежной рыбы и жирных моллюсков. Восемь ручьев стекают в Лагуну, вода их слаще меда, на пляжах можно играть и валяться, подставляя светлые пузики солнцу. Присматривают за Лагуной мудрые сторожа и неизменный покой царит над солнечным берегом. Проходит веселое лето и мягкая зима, растут детишки, с каждым прошедшим сезоном выводок становится все малочисленнее, вот уже получают детеныши имена и становятся все умнее.
Все есть у Младших: пища, защита, целый мир песка и чистой воды. Одного не могут им дать сторожа — целебного тыхна. Начинают мягчеть и болеть маленькие тела, истлевают перепонки между пальцев, ползут нарывы по коже маленьких пловцов и гной заливает веселые глаза. И приходит время взять новый тыхн. Он всегда рядом — протяни руку, сорви кусок и сожри поскорей. Пока тебя самого не сожрали.
По сути тыхн — это кожа. В тот период, когда она уже не так мягка как у икряного младенца, но еще не стала упругой и плотной броней как у взрослого коки-тэно. Если этой безвкусной жесткой коркой не набивать желудок (пусть нечасто, но регулярно) мягкая парша съест твою нежную кожу. Ты не сможешь плавать и бегать по пляжу, а главное — тебе будет безумно больно. Но это легко исправить — начиная недомогать, пристальнее смотри на своих братьев и сестер, не прозевай миг удачи.