Пора, мой друг, пора
Шрифт:
Глава 6
Очень высоко, в черных переплетениях стальных ферм сквозило сизое небо с мелкой-мелкой, словно сделанной тончайшей спицей, наколкой звезд. Таня и Марвич медленно шли под сводами главного корпуса. Гулко стучали их шаги по бетонному покрытию.
Здесь было тихо, сумрачно, таинственно, и только где-то в конце гигантской конструкции на большой высоте вспыхивала сварка, и только редкие возгласы сварщиков, перекатываясь, плыли в высоте, непонятные, как большие темные птицы.
Они остановились.
– Валька! – крикнула Таня и испугалась силы своего голоса, который уходил вверх и уже начинал жить своей собственной, обособленной от нее жизнью.
– Вхожу я в темные храмы, – откуда-то из мрака медленно и торжественно прочитал Марвич, – Совершаю свой бедный обряд, Там жду я Прекрасной Дамы В сиянии красных лампад…
В темноте светилась только сигарета в его руке. Таня сделала было шаг, но, как дальняя зарница, вспыхнула сварка и осветила прижавшуюся к упору, невероятно маленькую, словно в перевернутом бинокле, фигурку Марвича – метнулись большие тени, все затрепетало и вновь погрузилось в темноту. Таня осталась стоять на месте.
А голос Марвича, сильный и строгий, с монотонным распевом продолжал:
В тени высокой колонны Дрожу от скрипа дверей, А в лицо мне глядит озаренный Только образ, лишь сон о Ней.
То и дело вспышки озаряли бетонное покрытие, освещая странным мгновенным светом две маленькие фигурки далеко друг от друга и похожие на гробницы глыбы компрессоров казалось, вот-вот разразится гроза, но вновь возникала минутная темнота, словно качающаяся под удары метронома…
Ухнула где-то чугунная баба. Послышался резкий свисток паровичка.
Марвич подошел к Тане.
Они обнялись и пошли назад – сторонясь грузовиков, направились к шоссе. Над зубчатым контуром тайги поднималась полная луна. Маячили слабые огоньки Березани.
– Зачем ты меня сюда привел? – спросила Таня.
– Чтобы прочесть тебе эти стихи, – улыбнулся Марвич.
– Почему именно здесь?
– Мне здесь нравится, – медленно заговорил он. – Здесь наша общность, здесь наша цельная душа. Мы заняты одним делом и чувствуем теплоту друг к другу, хоть и не все знакомы, но мы все вместе – сварищики, крановщицы, шоферы, трактористы…
Понимаешь? Все вместе… Поэтому я и привел тебя сюда. Ты понимаешь меня?
– Я тебя люблю, – сказала она.
На главной площади Березани под луной кипела вечерняя жизнь: скрипели ржавые велосипеды, тарахтели мотоциклы, под гитару молодые голоса орали песни, группа парней штурмовала ресторан Роспотребсоюза, под арками торговых рядов жались парочки, сторожиха шугала их, но бесполезно.
– Сегодня была получка, – сказал Марвич. – Прекрасная Дама, пошли на «пятачок».
На «пятачке» возле общежития монтажников колыхалась густая толпа танцующих. Кто-то вывел через динамик мощный звук радиолы.
«Давай, бабушка, давай!» – кричала певица из динамика.
Таня
– Валька, Валька, не стиляй! – крикнул из толпы чей-то веселый голос.
– Так ведь это же чарльстон! – крикнул Марвич в ответ.
– Законно, Валька! Давай, бабушка, давай! – крикнули из другого места.
Таня отплясывала, и Марвич отплясывал вместе с ней, обняв ее за плечи. Она смеялась, и муж ее смеялся. Ей не верилось, что у нее такой вот муж, веселый, легкий парень. Она увидела, что над толпой танцующих возвышается огромная Доска почета с резными пышными знаменами и гирляндами, и там среди многих насупленных фотографических лиц заметила и насупленное лицо Марвича.
– Ого, Валька! – засмеялась она. – Я смотрю, ты здесь в лучшие люди вылез.
– А что! – усмехнулся он. – Я тут не из последних.
– А рядом с тобой это Югов?
– Ага!
– Вы знакомы?
– Здрасьте! Лучшие друзья. Вторая койка в вагончике – это ведь его.
– Вот хитрый Сережка! – воскликнула Таня.
Из-за Доски почета выглянуло несколько физиономий.
– Валька, иди сюда! – поманили Марвича.
Марвич потащил Таню за доску, и там они увидели группу притаившихся парней.
– Хочешь хлебнуть? – спросил один из них и протянул Марвичу пузатую тяжелую грелку.
– Что это? – спросил он, принимая грелку.
– Вермут розовый.
– Хочешь? – Марвич протянул грелку Тане.
Таня отвинтила пробку и засмеялась.
– Это для меня ново. Из чего угодно пить приходилось, а вот из грелки впервые.
– Вермут на женщин хорошо действует, – сказал длинный блондин с ястребиным прищуром.
– Правильно, – подтвердила Таня. – Только вот жалко, на мужчин вермут плохо действует.
Все засмеялись.
– Откуда девчонка? – шепнул блондин Марвичу.
– Это жена моя, – шепнул тот в ответ.
– Ух ты! – ухнул блондин.
– Ребята, знакомьтесь, – сказал Марвич. – Это жена моя, Таня.
Грелка быстро опустела. Блондин свернул ее в трубочку и сунул в карман.
Потом они попали на какую-то свадьбу в общежитии. Попали уже к тому моменту, когда там песни начали петь, а некоторые мужчины выходили в коридор для серьезных бесед. Тут обязанности распределились правильно: Таня пела, а Марвич бегал в коридор разнимать парней. Потом он присел рядом с Таней на койку, притихший, с небольшим синяком на скуле.
– Опять ты дрался? – Таня потрогала синяк.
– Это драки пустяковые, – сказал он. Дружеские шлепки.
– Да уж, у тебя были драки почище. Я помню, каким ты пришел ко мне в гостиницу.
Марвич вздрогнул и диковато посмотрел на нее.
– Ты был весь разукрашен тогда.
– Кянукук мне делал примочки, – глуховато сказал он, глядя в пол.
Он вспомнил все это с неожиданной ясностью и будто снова почувствовал боль и легкость побежденного.
– Кстати, где он, не знаешь? Я писал, а он не отвечает.