Порабощенная
Шрифт:
Пульс Дианы участился. Если она перейдет на его диван, о еде будет забыто, она сама станет основным «блюдом». Она должна придумать такой ответ, который позволит ей выиграть время.
— Ты обещал ухаживать за мной, прежде чем я покорюсь тебе.
— Так на моем диване куда удобнее ухаживать!
— Не будь на мне этого одеяния, обнажающего грудь, я бы с удовольствием разделила с тобой диван. Может, завтра вечером? — предложила Диана.
— Завтра? Поклянись! — приказал он недоверчиво.
— Я обещаю, Маркус, — тихо
Его темные глаза заблестели, поскольку ему в голову пришла хитрая мысль. Он поймает ее на слове.
— Может быть, ты хочешь, чтобы завтра нас обслуживала Нола вместо рабов-мужчин?
— Да, это поможет мне хоть отчасти сохранить скромность. Благодарю тебя.
— Твоя скромность здесь неуместна, Диана. У тебя самая соблазнительная фигура, какую мне только приходилось видеть.
— Спасибо тебе за комплимент, Маркус, но как ты не понимаешь, что у меня нет никакого желания демонстрировать свое тело?
— Это смешно! Если женщина красива, все должны это видеть. Ведь красота — единственная ценность женщины. — Его темные глаза ласкали ее, усиливая смысл слов.
— Ты не прав! Красота — совсем небольшая часть женщины!
— Нет, это все. Красота — вот то, что мужчины хотят видеть в женщине. Красота и, разумеется, послушание.
— Это нахальная самоуверенность, мужское стремление главенствовать! — страстно сказала Диана, решительно тряхнув своей золотистой гривой.
Маркус не сводил с нее глаз. Гнев только усиливал ее очарование.
— А что же еще? — грубовато спросил он.
— Женский интеллект, разумеется, ее характер. А как насчет чувства юмора? Юмор не менее важен, чем красота. Женщину следует ценить за все ее качества. Послушной может быть любая раба, римлянин!
— Не мы, римляне, изобрели рабство, Диана. Кельтские племена Британии торгуют рабами много лет.
— Это не оправдывает рабство. Рабство — зло! Всегда было злом.
— Все хозяйство лежит на рабах. Рабы будут всегда. Ты должна с этим смириться.
— Нет, Маркус, ты ошибаешься. Рабство будет отменено, слава Богу.
— Мне вовсе не хочется обсуждать с тобой проблему рабства. Ты здесь, чтобы развлекать меня. Меня интересует твоя замечательная красота, а не интеллект.
— Очень жаль! Я намеревалась развлекать тебя сегодня с помощью моего интеллекта, не моей красоты.
— Это невозможно.
— Что, если мы поспорим, Маркус Магнус?
Он ухмыльнулся:
— Сейчас мы поднимемся наверх и продолжим наши игры.
— Это приказ или приглашение?
Он улыбнулся еще шире:
— Поскольку нас никто не слышит, это приглашение.
— Я рада, что ты играешь по правилам.
— Тот, кто находится у руля, всегда может изменить правила. Вот в чем прелесть! — Он подошел кдивану и наклонился над ней. От его близости сердце ее затрепетало. — Мне доставит удовольствие отнести тебя наверх.
Диана не успела запротестовать, как он подхватил ее на руки. Ее голая грудь плотно прижалась к его груди. Грубая ткань его туники царапала ей сосок, который немедленно затвердел. Ее голые бедра лежали на его мускулистой руке; тепло его тела передавалось ей, заставляя таять.
Когда Маркус взбегал по лестнице, она чувствовала, как касается ее ягодиц его твердый, как мрамор, фаллос. Желание передалось от ягодиц в самый укромный уголок ее тела и дальше, к животу. С каждым шагом оно становилось все сильнее. Она прижалась к нему, чувствуя, как переливаются под ее руками твердые мускулы. Все ее ощущения были невероятно острыми, совершенно новыми для нее и необыкновенно приятными.
Он внес ее в опочивальню и ногой захлопнул за собой дверь. Она уже не скрывала желания отдаться ему. Ей хотелось прижаться губами к его губам, чтобы попробовать их на вкус. Но он не стал ее целовать, а поднес к большому зеркалу, чтобы она увидела себя у него на руках.
Зрелище оказалось впечатляющим! Он держал ее ноги так высоко, что виднелись золотистые завитки, прикрывающие розовый бутон между ее бедрами, а чуть ниже — его твердая плоть, напряженная и рвущаяся к цели. Он немного опустил ее, так, чтобы они коснулись друг друга.
Она вскрикнула, и он понимающе улыбнулся. Маркус начал медленно опускать девушку, пока ее ноги не коснулись пола. Он стоял лицом к зеркалу, и разница между ними, когда они стояли вот так, совсем рядом, была особенно заметной. Она — хрупкая, нежная блондинка, и он — могучий, суровый брюнет.
Замерев, она смотрела, как его сильная ладонь накрыла ее обнаженную, грудь, а загрубевший большой палец начал дразнить сосок; Бушующий огненный вихрь стремительно охватил ее тело от взятого в плен соска до паха. Маркус прижал ее к себе, так что она ощутила обнаженными ягодицами его восставшую плоть. Она глубоко вздохнула и попыталась просунуть руку между их телами, но он прижал ее еще крепче, и рука оказалась в ловушке — пальцы обвились вокруг его плоти. Большой палец его руки продолжал ласкать ее сосок. Она почувствовала, как пульсирует его плоть в ее ладони.
Маркус приподнял тунику, и Диана увидела, как он провел рукой по ее высокому лобку и запутался пальцами в кустике волос. Она задыхалась от охвативших ее неведомых ощущений, от прикосновений его сильных пальцев. Она сделала слабую попытку убрать его руку, но справиться с ним не смогла, и рука ее бессильно повисла, а его двигалась все дальше, подбираясь к самому заветному, самому чувствительному месту.
Найдя этот сладостный лепесток, Маркус начал ласкать его круговыми движениями, и она застонала от наслаждения. Видя себя в зеркале, извивающуюся в его руках, Диана возбуждалась все больше и уже готова была закричать. Она начала дышать шумно и часто и почувствовала, как пульсирует и вздрагивает прижатый к ее ягодицам фаллос.