Порабощенная
Шрифт:
— Боюсь, что это произойдет очень скоро, если ты откажешься от сделки, — предупредил Келл.
— Немедленно позови Нолу!
— Рабыня не может приказывать.
— Я же только притворяюсь рабыней, забыл? Зови Нолу, пока я не добилась, чтобы у тебя отняли плетку.
— Тебе это может не понравиться, бритт, — сказала Нола с порога.
— Женщина из Галлии, — поднял глаза к потолку Келл, — ее-то мне и не хватало!
— Нола, в доме все знают мои тайны?
— Нет, лишь бритт, да и у меня хватило ума сообразить, что к чему. Но Маркус ненавидит сплетни, и задача Келла их не
— Благодарю за то, что ты постоянно мне мешаешь. Возможно, тебе удастся убедить эту леди одеться и спуститься вниз к ужину.
— Только посмотри! — Диана протянула Ноле кроваво-красное одеяние.
— Это — набедренное платье. Ты будешь выглядеть в нем потрясающе!
— Я буду выглядеть в нем голой! Один из вас должен пойти и сказать ему, что я отказываюсь его надевать.
— Тут потребуется дипломатический подход. Бритт для этого не годится. Пойду я. — Нола сказала так, чтобы позлить Келла. Почему она всегда лезет в такие дела? Скрывая терзавший ее страх, она вошла в триклиний. — Набедренное платье, которое вы выбрали для нее, господин, будет выглядеть на ней замечательно, но вы забыли, насколько она застенчива и к тому же никогда не видела такого одеяния.
— Она обещала мне повиноваться. Она отказывается?
— Нет-нет! Но мне кажется, что вы поступили бы предусмотрительно, убрав из этой части виллы мужчин-рабов. Ей будет спокойнее, если только ваши глаза смогут наслаждаться ее красотой.
— Пусть Келл уберет всех мужчин. Ты не согласилась бы нас сегодня обслуживать, Нола?
Нола склонила голову. Ей предстояла щекотливая задача, и она не была уверена, что сможет с ней справиться. Когда она вернулась в спальню Дианы, Келл воскликнул:
— А, наша женщина-дипломат явилась! Так ты сказала ему, что леди отказывается?
— Я объяснила ему, что она очень застенчива и никогда еще не носила подобного одеяния.
— И что же? — продолжал допытываться Келл.
— И он пожелал, чтобы ты убрал всех мужчин-рабов из этой части виллы. Это, разумеется, касается и тебя, бритт!
Келл испустил демонстративный вздох облегчения.
— Боги милостивы ко мне сегодня. Я с удовольствием повинуюсь этому приказу, а вот тебе, дорогая Нола, предстоит решить нелегкую задачу.
Когда он ушел, Нола сказала:
— Как бы мне хотелось хоть раз стереть эту самодовольную усмешку с его физиономии!
— Ты ничего не сказала Маркусу, — догадалась Диана.
— Он и так пошел на уступки, чтобы ты чувствовала себя спокойнее, — напомнила ей Нола.
— И все же он хочет, чтобы я это надела! Ты только погляди. Это — возмутительно шокирующее одеяние.
— Несколько откровенное, но вовсе не шокирующе. Римляне уважают тело, преклоняются перед ним. Нет ничего прекраснее, чем обнаженная красивая женщина. Считать это непристойным просто нелепо. Примерь платье, и ты увидишь, что стала еще красивее.
Диана неохотно сняла столу и разрешила Ноле задрапировать свои бедра алым набедренным платьем. Оно было вырезано спереди почти до лобка, где Нола прикрепила большую перламутровую брошь. Когда Диана посмотрела в зеркало, она вдруг с усмешкой подумала, что если бы Пруденс ее увидела, то умерла бы от шока!..
От дверей раздался низкий голос:
— Ты уже достаточно собой налюбовалась, теперь моя очередь.
— Маркус! — вздрогнула Диана. — Я не могу так ходить!
— Тогда я тебя понесу! — решительно заявил он, легко, как былинку, подхватил девушку и, не обращая внимания на ее протесты, понес в триклиний.
Диана так съежилась, что видна была лишь ее спина — на случай, если кто-то решит подглядывать. Но зато теперь ее соски при каждом шаге касались его груди. Она ощущала жар его тела и чувствовала сильный мужской запах его кожи.
Она ждала, что он снова поднесет ее к зеркалу, но он опустил ее на диван и подложил под локоть золотистую подушечку. Затем уселся на свой диван напротив и принялся не торопясь ее разглядывать. Диана больше не протестовала. Маркус Магнус любого заставит подчиниться своей воле. Это мужчина-властелин, и никакая сила на земле его не переделает. У нее был выбор: оттолкнуть его или принять, а она знала, что в ее интересах принять его. К тому же глубоко в душе она понимала, что и не хочет видеть его другим. Если она будет честна сама с собой, то признает, что ей безмерно льстит его преклонение перед ее красотой.
Их тянуло друг к другу, и предвкушение прикосновений и ласк воспламеняло обоих. Близость опьяняла их, держала в постоянном возбуждении. Диана знала, что он неизбежно овладеет ею, и от этой мысли у нее кружилась голова.
Нола вошла за ними в триклиний.
— Мне подать каждому отдельно? — спросила она, прекрасно понимая, что Маркус хотел бы, чтобы Диана перебралась на его диван.
— Ты подашь основные блюда каждому, а потом можешь удалиться, Нола.
Нола принесла им огромные креветки и маленькие устрицы в лимонном соусе с маслом, затем зажаренного до хруста гуся, нашпигованного каштанами. Подала она и салат из горошка, огурцов и свеклы, сдобренный медом и анисовым семенем. Диане еще не довелось увидеть какое-либо невыразительное блюдо на столе римлянина. Принц Уэльский позеленел бы от зависти, доведись ему здесь отужинать.
— Ты простила меня за то, что я вчера уснул?
— Это явно моя вина, я тебе наскучила.
— Да нет, я неплохо развлекался. У тебя богатое воображение.
— Я это не придумала, Маркус. Так случилось.
— Я хочу, чтобы ты продолжила эту историю. Я хочу, чтобы ты рассказала мне все — после.
Диане стало трудно дышать.
— После?
— Да, после. Не только сегодня, но и каждую ночь я буду с удовольствием слушать твои истории.
— После чего? — прошептала она хрипло, потому что в горле пересохло.
— После того, как мы удовлетворим наши тела. После того, как мы насытимся и утолим жажду, и после того, как насладимся любовью. Тогда мы поговорим.
Диана опустила ресницы. Если Нола не оставит их одних, она умрет от нетерпения. Какое блаженство лежать вот так, полуобнаженной, перед этим сильным римлянином! Это набедренное платье не прикрывает, а наоборот, подчеркивает ее лобок, украшенный перламутровой брошью. Наконец Нола унесла последние блюда, внесла поднос с десертом и фруктами и удалилась.