Поработи меня нежно
Шрифт:
После нашей безобидной возни в тренажерном зале мы пошли каждый своей дорогой – принять душ и переодеться. Люциус появился, перекрасив свои черные волосы в абсолютно белый цвет, у него была проколота левая бровь, а на основании шеи красовалась татуировка с черепом. Он выглядел по-дьявольски сексуально.
– Хочешь сказать мне, что думаешь по этому поводу? – обыденным тоном спросил он.
Мое сердце забилось при звуке его голоса. Будто бы я признаюсь в этом!
Ни он, ни я не сказали ни слова о перевоплощении. Я могла догадаться, почему
Он, вероятно, работал с людьми, с которыми нам предстояло встретиться, а они знали его в этом образе.
Люциус продолжал наблюдать за мной, я заметила, что его ледяной взгляд стал напряженным. По крайней мере, цвет его глаз не изменился. Этот сексуальный, электрический голубой просто нельзя спрятать.
– Ты лучше скажи мне, – предложил он, – я все равно рано или поздно доберусь до тебя, и ты только окажешь себе услугу, если это произойдет раньше.
– Просто представляю, как ты облажаешься с Сахарой Роуз, – солгала я.
Его темная, пирсингованная бровь изогнулась, приподнимая серебряную шпильку.
– Если моя неудача напустила на твое лицо выражение «трахни-меня-сейчас-же», продолжай об этом думать. Пожалуйста, – последнее слово прозвучало совершенно незнакомым на его языке, будто он никогда прежде не говорил его.
Я попыталась сохранить безразличное выражение лица, чтобы не нахмуриться. Он наполнил свои слова удовольствием, что снова вернуло меня к своим фантазиям.
– Тебе обязательно быть таким грубым? – выдавила я.
– Мы зарабатываем на жизнь тем, что убиваем людей, Печенька, а ты сетуешь на мой язык?
Быть может, мы оба и были убийцами, но мы во многом отличались. Я работала ради мира, ради добра, во имя людей. Он работал ради денег. Моя верность была непоколебимой. А его, скорей всего, уже сдуло ветром.
– О, погоди, – добавил он. – Ты – принцесса. Маленькая, богатенькая, испорченная девчонка. И не пытайся отрицать это. Я слышал истории о твоих подростковых годах. Ты кричала и рыдала, если не получала желаемого. «Я просила у Папочки голубое платье, а не зеленое», – он изобразил высокий девчачий голос. – Бууууу.
Он закатил глаза.
– Конечно же, тебя не устраивает мой язык. Девчонки, как ты, не могут быть счастливы вне зависимости от обстоятельств.
Мои глаза сузились. Я больше не была девочкой. Уже давным-давно. Когда я начала подготовку, я даже перестала называть Майкла «Папочкой».
Я обращалась к нему, как и любой другой агент.
– Жаль, что за твою голову не назначена цена, – пробормотала я. – Ты единственная цель, которую я бы уничтожила с превеликим удовольствием.
– Кто говорит, что за мою голову не назначена цена?
Я вскинула брови.
– А назначена?
Он пожал плечами.
– Ты же у нас отчаянная охотница. Вот ты и скажи.
Наши взгляды пересеклись и задержались друг на друге. Некая невидимая сила отказалась выпускать меня, пока я изучала его.
Его черты лица были словно
– Ладно. Быть может, их даже больше, чем один, – сказала я. – Ты не из тех парней, что играют по правилам. Кроме того, у тебя есть враги в каждом городе, стране, в любой чертовой дыре, в которой ты побывал.
В то самое мгновение, как я произнесла слово «играть», его взгляд опустился на мои губы. Слово повисло между нами, словно живое существо. Представлял ли он себе обнаженные, вспотевшие тела? Обжигающие поцелуи и удовольствие?
Я смерила его взглядом, молча приказывая ему отвести взгляд. Чего он не сделал. Фактически, его взгляд впился в мои губы. Такое пристальное внимание нервировало меня, но я привыкла контролировать свои действия.
Мое тело будет подчиняться воле моего разума, а не похоти. Мне хотелось отвернуться, но я заставила себя не сдвинуться ни на дюйм. Ради своей работы я частенько сидела на одном месте часами, разглядывая цель, ни сдвигаясь ни на миллиметр.
Я решила бросить ему вызов, обратив его же вопрос против него самого.
– Что ты об этом думаешь?
Теперь он выгнул бровь с пирсингом.
– Хочешь честный ответ или ответить тебе так же, как и ты? – он не дал мне времени ответить, и закончил предложение сам,
– Я дам тебе честный ответ, – он склонился, уголки его губ дернулись, глаза потемнели. – Я думаю какими горячими и влажными будут твои губы, когда я выиграю наше пари.
– Я тебе даже не нравлюсь.
– Ты не обязательно должна мне нравиться, чтобы я захотел тебя.
Как по-мужски. К счастью, шасси застонало при посадке, спасая меня от того, чтобы не стереть самодовольную ухмылочку с его лица трехконтактной бритвой, которую я припрятала на лодыжке. И плевать, что он мне не нравился и я хотела его.
Самоуправляемый ИТС плавно скользнул на запрограммированное местоположение, частная взлетно-посадочная полоса в Новом Далласе. Люциус и я вышли наружу. Я шла за ним и обнаружила, что наблюдаю за тем, как двигается его задница. Мило. Чёрт его дери.
Солнце свирепо палило над нашими головами, вызывая полуденный зной, который окутал меня. Моя золотистая кожа легко сгорала, гораздо быстрее, чем у людей.
По возможности я носила рубашки с длинными рукавами (с прорезями для оружия) и обтягивающие черные брюки (тоже с прорезями). Я надела темные очки. Поскольку я принадлежала к расе, за которой охотились, я спрятала свои золотые волосы под черную кепку.
По мне начал стекать пот. Поднялся пыльный ветер. Я поспешила залезть на заднее сиденье пуленепробиваемого черного Хаммера с кондиционером. На передних сиденьях ждали двое работников Майкла. Оба были здоровенными мужиками в свои тридцать с небольшим. Я узнала их и кивнула. Рен – мускулистый грубиян на пассажирском сиденье – просил дать ему шанс, но я всегда отказывала ему. Его блудливые глаза меня раздражали.