Порочная красота, или Сорви с меня мою маску (Укрощение строптивой, или Роковая ночь, изменившая жизнь)
Шрифт:
— Что нового?
— Это и в самом деле Златкина мать погибла. Завтра похороны.
— С ума сойти… — У меня на глазах выступили слезы. — Поставь розочки в банку.
— В банку они явно не поместятся, давай в ведро.
— В ведро так в ведро. Попроси у санитарки или медсестры.
Пока Валентин размещал цветы, мне вдруг подумалось о том, как все-таки несправедлива судьба к Златке и ее родным. Я застонала, а на глазах закипели горькие слезы.
— А ну-ка, прекрати немедленно! Прекрати! — закричал Валентин и взял меня за руку.
— Я попробую.
— Не психуй.
Пролетело полтора месяца. Валентин постоянно мотался в Москву, но не оставлял меня больше чем на два дня. Мое состояние значительно улучшилось, и я постепенно встала на ноги. Правда, первые шаги дались мне слишком тяжело, постоянно темнело в глазах и кружилась голова. Иногда накатывали жуткие приступы тошноты.
— Это все от слабости, — успокаивал меня Валентин, — просто ты совсем ничего не ешь. Светишься вся насквозь, прямо ходячий скелет. — Он ставил меня на ноги снова и снова.
Наступил день выписки. Я сидела в приемном покое и ждала Валентина. Он не заставил себя долго ждать.
— С выздоровлением, — произнес он и чмокнул меня в щеку. — Как ты смотришь на то, чтобы пару дней провести в Калуге? Ты еще немножечко окрепнешь, а потом рванем в Москву. У меня как раз тетка на пару дней по работе уехала, попросила за квартирой присмотреть.
— Положительно, — улыбнулась я.
Весь следующий день мы провели на речке. Я легла в теньке старого дуба, а Валентин отправился купаться. Мы сами не понимали, кем являлись друг для друга — любовниками или просто друзьями. Валентин оказался довольно легким и мягким человеком. А может, он такой мягкий и добрый только со мной? Наверное, где-то в глубине души я испытывала постоянную горечь оттого, что мы не можем быть вместе. Я прекрасно сознавала, что практически уже не жилец. Не сегодня, так завтра меня найдет пахан и уничтожит. Связаться со мной в данной ситуации мог только такой ненормальный, как Валентин. А ему, в свою очередь, предстоит жениться на племяннице пахана. Отчетливо помню, как пахан сказал, что если тот не женится, то он убьет его собственными руками. Интересно, как Валентину удается до сих пор оттягивать свадьбу? Почему он возится со мной? Что им руководит? Жалость? Похоже на то. Я и в самом деле сейчас очень жалобно выгляжу. Но без его поддержки я не смогла бы все это пережить. Наши отношения заведомо обречены на провал. У нас нет будущего. Мы слишком далеко зашли в своих решениях и поступках, чтобы быть вместе.
Я еще раз посмотрела на него. Резвится в воде, как ребенок. Господи, какой же он красивый! И почему я этого раньше не видела? «Горилла» — мне теперь даже стыдно за это сравнение. Дура я, дура! Ведь он красивый не только телом, но и душой. Вон как все бабы на него глазеют. Мужчина такой комплекции — мечта любой женщины. За таким, как за каменной стеной, никто не посмеет обидеть.
Вечер провели, если можно так выразиться, по-семейному. Валентин оказался неплохим поваром и приготовил очень вкусный гуляш с картошкой. Поужинав, сели смотреть телевизор. Идиллия, ничего не скажешь. Я долго мучилась и наконец завела разговор на тему, которая меня волновала больше всего:
— Скоро вернемся в Москву, и что потом? Как я попаду к себе домой? У моего подъезда еще ведь дежурят?
— Не знаю, надо проверить.
— Значит, ты думаешь, что мне небезопасно появляться дома?
— Я этого не сказал. Мне кажется, что, где бы ты сейчас ни появилась, это очень опасно.
— Хорошо, а зачем ты тогда со мной носишься? Ведь тебе тоже опасно находиться рядом со мной. Кстати, а когда твоя свадьба?
— Не знаю. Мне сейчас не до свадьбы. Надо сначала с тобой что-то решить.
— И откуда же такая обеспокоенность моей персоной? Что тобой руководит? Жалость?
— Вовсе нет. Просто хотелось тебе помочь.
— Просто ничего не бывает, и тебе это хорошо известно.
— Валя, ну что ты завелась? Я думаю, как тебя вытащить из всей этой ерунды, в которую ты попала.
— Я хочу знать, зачем тебе это надо?
Валентин опустил глаза и ничего не ответил.
— Я спрашиваю, зачем тебе все это надо?
— Я люблю тебя.
— Что ты сказал?
— Я, по-моему, достаточно ясно выразился. Я тебя люблю. Я полюбил тебя еще в тот день, когда увидел в «Лисьей норе».
— Как же это ты меня полюбил, если мне тогда из окна прыгать пришлось?
— Просто ты меня сама довела. Не хотела по-хорошему.
— Как это — по-хорошему? По-хорошему ноги раздвинуть, что ли?!
Валентин встал и, не сказав ни слова, вышел на балкон. Я побежала следом.
— Послушай, — прижалась я к нему, — а ты меня правда любишь?
— Люблю.
— А как же нам тогда быть? Ведь я ходячий труп.
— Я думаю, что можно сделать в этой ситуации.
— Давай думай быстрее. Я же не знала, что ты меня любишь. Мне очень хочется быть твоей женщиной.
— Ты можешь хоть к чему-нибудь относиться серьезно?! — Валентин бросил сигарету и вернулся в комнату.
Я засеменила следом.
— Валентин, ты обиделся?
— Нет.
— Да ладно, я же знаю, что обиделся. Просто мне обидно, что наши отношения без будущего.
— Почему ты думаешь, что они без будущего?
— О каком будущем может идти речь, если я не могу переступить порог собственной квартиры.
— Поживем — увидим.
Я подошла к Валентину и уткнулась ему в грудь.
— Я люблю тебя, — прошептала я.
— Скажи погромче.
— Я люблю тебя.
— Еще громче.
— Я люблю тебя! — закричала я что было сил.
— Наконец-то, — вздохнул Валентин, взял меня на руки и понес в спальню. Бережно раздел и положил на кровать. — У тебя красивое тело, — шепнул он мне на ушко.
— Я знаю, — ответила я и обвила руками его шею.
Валентин страстно поцеловал меня в губы, затем в шею, в грудь… Мы слились в длинном и долгом поцелуе, ощущая тепло, нежность и горячий зов плоти. На моих глазах появились слезы.
— Что с тобой?
— Я ведь действительно в тебя влюбилась, как школьница.
Валентин закрыл мне рот ладонью и вновь стал покрывать мое тело поцелуями.
Мне вдруг стало ясно, что в моей жизни было одно большое упущение: я никогда прежде не испытывала дикую страсть к своему партнеру и вообще не сталкивалась с таким понятием, как секс, порожденный настоящей любовью.