Порочная невинность
Шрифт:
– Это человек из ФБР, – произнес он каким-то бесцветным голосом.
Мэтью Бернс был не слишком обрадован, увидев много народу. Он надеялся застать ее одну, чтобы они могли не спеша и приятно поболтать. Тем не менее вылез он из машины, любезно улыбаясь.
– Добрый день, Кэролайн.
– Привет, Мэтью. Чем могу быть полезна?
– О, это не официальный визит. Просто у меня выдался свободный часок, и я подумал, не заскочить ли мне к вам.
– Чудесно. – Кэролайн подавила вздох: она знала, что легко от Бернса не
– Это было бы замечательно.
Мэтью остановился около велосипеда, рядом с которым стоял Сай, по-прежнему упорно глядя вниз.
– Ты ведь младший Хэттингер, не так ли?
– Да, сэр. – Сай помнил, как Бернс приходил к ним домой и все старался что-то выпытать у мамы, а она плакала, уткнувшись лицом в фартук. – Я, пожалуй, лучше поеду…
– Джим, иди сюда. Работать пора.
– Не торопитесь, Тоби, – вмешалась Кэролайн. – Мне кажется, вам нужен перерыв подлиннее. Сейчас так жарко.
– Тоби? – Взгляд Мэтью, устремленный на широкоплечего негра, стал острым и пронзительным. – Вы Тоби Марч? Внутренне напрягшись, Тоби кивнул:
– Это верно.
– Очень удачно. Вы у меня в списке тех, кого я наметил для опроса. Вот, кстати, о шраме у вас на лице. Это Остин Хэттингер вам услужил?
– Мэтью! – укоризненно сказала Кэролайн и показала глазами на Сая.
– Мне нужно идти, – сказал тот быстро. – Может, увидимся завтра, Джим. – Он вскочил на велосипед и яростно заработал педалями.
– Мэтью, неужели вам необходимо заниматься своим делом в присутствии мальчика? Бернс развел руками:
– В таком небольшом городке, как этот, я уверен, мальчик обо всем уже давно успел узнать. А теперь, мистер Марч, если у вас найдется минутка…
– Джим, поднимайся наверх и соскреби со стекол краску.
– Но, папа!
– Делай, что я сказал. Вы хотите о чем-то спросить меня, мистер Бернс?
– Да. О вашем шраме.
– Я его заполучил лет двадцать назад. Остин Хэттингер решил тогда, что я вор, и накинулся на меня.
Тоби нагнулся, поднял еще не открытую банку с краской и стал вертеть ее в руках.
– Он обвинил вас в краже?
– Он сказал, что я утащил у него веревку. – Но я в жизни никогда не брал ничего чужого!
– И какие между вами были отношения с тех пор? Тоби все вертел банку, и Кэролайн слышала, как внутри тихо плещется краска.
– Да не было у нас никаких отношений. Бернс достал из кармана блокнот.
– Шериф Трусдэйл располагает жалобой, что примерно полгода назад на лужайке перед вашим домом был сожжен крест. Согласно вашему заявлению, вы считаете, что ответственность за это лежит на Остине Хэттингере и его сыне Верноне.
Взгляд Тоби стал холодным и жестким.
– Да, я так считаю. Но я не мог это доказать. А однажды на моем грузовике порезали шины, когда я зашел в магазин Ларссона как-то вечером. А напротив стоял Верной Хэттингер, чистил ногти ножом и
– Насколько я знаю, между вами произошла перебранка несколько недель назад в москательной лавке. Остин Хэттингер пригрозил отделать вашего сына, если вы не запретите ему общаться с Саем. Это правда?
– Да, он вошел в лавку, когда я покупал гвозди. И начал ругаться.
– Вы помните, в каких выражениях? Лицо Тоби помрачнело.
– Он сказал: «Черномазый, держи своего маленького черного ублюдка подальше от моего мальчишки, или я сдеру с него кожу». А я сказал, что, если он дотронется до моего сына, я его убью.
Спокойный, бесстрастный тон Тоби заставил Кэролайн вздрогнуть.
– Он еще цитировал Писание и говорил, что мы, черные, забыли, где наше место. А затем схватил молоток, и мы стали драться прямо в лавке. Наверное, кто-то побежал за шерифом, потому что он сразу же прискакал и разнял нас.
– А вы не сказали тогда Хэттингеру что-то вроде… – Бернс заглянул в блокнот:
– «Лучше бы ты беспокоился о своей дочери, которая со всяким готова лечь, а не о том, что Сай и Джим вместе ходят на рыбалку»?
– Да, я мог так сказать.
– И девушка, о которой вы говорили, была ныне покойная Эдда Лу Хэттингер?
Тоби медленно поставил на землю банку.
– Он поносил мою семью. Кричал гадости про моего Джима, и маленькую Люси, и мою жену. А за неделю до этого Вер-нон остановил жену на улице и сказал, чтобы она получше следила за Джимом, не то как бы он ненароком не сломал себе руку или ногу. Ни один мужчина такого не стерпит.
– И потому вы оскорбили его дочь?
Лицо Тоби потемнело – насколько это можно сказать о негре.
– Но я же очень разозлился тогда! Хотя, может, мне и не следовало говорить о его родственниках… Ведь они-то были ни при чем, это он на меня набросился.
– Но мне хочется узнать, каким образом вам стали известны сексуальные привычки покойной.
– Да все знают, что ее было нетрудно опрокинуть! – Тоби взглянул на Кэролайн с немой просьбой простить такую грубость.
– Не хотите ли вы сказать, что узнали об этом на собственном опыте?
Теперь в глазах Тоби блеснула ярость – острая, как кинжал. Испугавшись, Кэролайн подошла к нему и предупреждающе дотронулась до его руки.
– Пятнадцать лет назад я дал клятву верности другой женщине! – Тоби сжал кулаки. – И я всегда был ей верен.
– Хорошо, мистер Марч. Но у меня есть свидетель, показавший, что вы три или четыре раза навещали мисс Хэттингер в ее комнате, которую она снимала в меблированных комнатах миссис Куне.
– Но это же самая распроклятая ложь! Я никогда не приходил в ее комнату – во всяком случае, когда она там была.