Порочная невинность
Шрифт:
– Ах-ах! Однажды Берк подарил мне, просто так, букетик фиалок – а через девять месяцев у нас родился Паркер. Ну-ну, не красней, незачем так волноваться, – сказала Сьюзи, махнув рукой. – Я знаю, что слишком часто сую нос не в свои дела. Но кстати, если ты питаешь какой-то – ну, скажем, добрососедский – интерес к Такеру, то тебе не помешало бы знать, что агент Бернс довольно усиленно о нем расспрашивает.
– И что же он спрашивает?
– Да задает всякие вопросы относительно Эдды Лу.
– Но… – У Кэролайн болезненно сжалось сердце. –
– Очевидно, у агента из Бюро есть какие-то особые соображения на этот счет. Но, конечно, он подозревает не только его… – и Сьюзи многозначительно посмотрела в сторону заднего крыльца, где Тоби, усердно орудуя молотком, тихо напевал «В твоем, боже. Вечном Саду».
– Сьюзи… – Кэролайн прикусила губу и понизила голос:
– Но ведь это же просто абсурд!
– Так можешь думать ты, так могу думать я, поскольку знаю Тоби и его жену Винни всю мою жизнь. Но агент Бернс, судя по всему, думает иначе. – Она наклонилась поближе. – Он приходил расспросить Нэнси Куне. Хотел знать, оставались ли наедине Тоби и Эдда Лу, когда он работал в меблированных комнатах.
– И что же она ему сказала?
– Да почти ничего, потому что ей не понравилось, как он обо всем расспрашивает. Вот поэтому ему и нужно привлечь к опросам Берка! Берк знает, как подойти к нашим людям. С ним они будут говорить откровенно. Кстати, я думаю, что скоро Бернс нагрянет и к тебе.
– Но мне совершенно нечего ему рассказать.
– Ну, все-таки именно ты нашла тело… Хотя мне кажется, милочка, что его больше интересует, зачем тебя навещает Такер.
Кэролайн нахмурилась.
– Моя личная жизнь его абсолютно не касается. Вот это я ему и скажу.
Сьюзи уже давно уехала, а Кэролайн все никак не могла успокоиться. Оставшись одна, она стала бродить по дому, пытаясь определить собственное место в сложившейся ситуации. Разговор со Сьюзи пробудил в ней чувство ответственности за то, что здесь произошло. В конце концов, она – как бы это сказать поточнее – находится в определенных отношениях с одним из подозреваемых. А другой подозреваемый работает у нее в доме. Так что она даже очень ответственна.
Странно получается: ведь она приехала в Инносенс, чтобы на некоторое время ускользнуть от этого чувства ответственности, однако опять оказалась связанной им по рукам и ногам. И ничего с этим не поделаешь. Очевидно, такова уж ее жизненная позиция: она всегда предпочитала уступать, а не отстаивать свою независимость и права.
Но, может быть, сейчас что-то изменилось? Кэролайн вдруг показалось, что, если она просто от всего отстранится, это как раз и будет означать очередную уступку с ее стороны. И хотя она не знала, чем может помочь в сложившейся ситуации, она так или иначе в нес вовлечена. Ведь у нее возникли отношения не только с Такером, но и со всем Инносенсом. Потому что на какое-то время, во всяком случае сейчас, Инносенс
«Ладно, – сказала она себе и прижала пальцы к вискам. – Если это чему-то поможет, я поговорю с Бернсом и кое-что ему предложу, как янки – янки».
Она схватила сумочку и уже выходила из дома, когда машина Мэтью Бернса свернула на ее подъездную дорожку.
«Что ж, – подумала Кэролайн, – значит, это перст судьбы».
– Вы хотели куда-то ехать? – спросил Бернс, выходя из машины.
– Да... то есть нет. Неважно, – Кэролайн улыбнулась. – Не хотите ли войти, Мэтью?
– Да, конечно. Очень хочу.
Как только он ступил на крыльцо, Никудышник начал порыкивать за дверью.
– Не бойтесь, он еще щенок, но не очень любит незнакомых. Она открыла дверь и подхватила Никудышника на руки.
– Славный песик, – заметил Бернс, но Кэролайн явственно услышала, как про себя он сказал: «Беспородный ублюдок».
– Могу я предложить вам что-нибудь выпить? Может быть, холодный чай, кофе?
– Чай со льдом – это было бы просто чудесно. Боюсь, я никогда не смогу привыкнуть к этой жаре.
– К жаре? – переспросила Кэролайн так же подчеркнуто удивленно, как говорили о здешнем климате все местные жители. – Ну, до августа это еще не жара. Пожалуйста, садитесь. Я сейчас вернусь.
Войдя в гостиную с напитками, она увидела, что Бернс стоит, заложив руки за спину, и хмурится, разглядывая дырку от пули в диване.
– Я решила все так и оставить, – сказала Кэролайн, поставив поднос на столик. – Очень экзотично, правда?
– Не нахожу. На мой взгляд, весьма печальное зрелище. Хэттингер стрелял в окно, нисколько не беспокоясь, что может вас ранить. А ведь он даже не знал вас.
– Но, по счастью, Такер быстро сообразил, что надо делать.
– Разве он способен быстро соображать? В любом случае ему надо было заранее позаботиться о том, чтобы не ставить вас в подобное положение и не подвергать опасности.
Кэролайн села, понимая, что идеальные манеры Бернса не позволят ему сесть раньше ее.
– Думаю, Такер не знал, что Остин разгуливает поблизости с заряженным ружьем. Это было совершенно неожиданно для нас обоих. Вам с лимоном или с сахаром?
– Пожалуйста, небольшой ломтик лимона. Благодарю. – Бернс немного успокоился, сел на диван и повернулся так, чтобы видеть ее лицо. – Кэролайн, я так люблю вашу музыку, что мне кажется, будто мы давно с вами знакомы.
Она вежливо улыбнулась.
– Просто удивительно, как часто люди ошибаются, думая так. Ведь эта музыка вовсе не моя. Она принадлежит многим композиторам.
Бернс откашлялся.
– Я хочу сказать, что всегда восхищался вашим талантом и следил за вашей карьерой. Надеюсь, я могу говорить с вами откровенно, Кэролайн.
Она отпила глоток.
– И я на это надеюсь.
– Так вот, должен сказать, что я очень обеспокоен. В городе многие говорят, что вы регулярно встречаетесь с Такером Лонгстритом.