Порок сердца
Шрифт:
— О-о-о, Эгор. Я вижу, ты совсем пришел в себя, — обрадовалась Королева. — Нет, это сок
растений из мира демонов и фурий, волшебный сок «Амаро-аморозо», который унесет тебя в ворота
счастья.
— С тех пор как я попал сюда, я постоянно слышу про счастье, пью счастье, ем счастье, но
почему-то счастливым не становлюсь. Наоборот. Становлюсь все более и более несчастным, боюсь,
я не пролезу в эти чертовы ворота.
— Когда в реальном мире ты пил чай, ты тоже ведь
отчаивался.
— Надоели мне все эти ребусы. Я уже давно пришел в себя, Маргит. И как видишь, не убегаю.
Хотя помню все, что ты со мной сделала, и все, что хочешь сделать. Я устал, сломлен, раздавлен.
Если это считается героизмом в Эмомире, то я твой герой — Эмобой. Я решил плыть по течению.
Посмотрим, что будет.
Эгор сидел на мягком полу и удивлялся тому, что несет его рот. Зато бабочка с лицом Умы
Турман и губами Анжелины Джоли совсем не удивлялась. Она знала, бальзам подействовал, Эгор
почти полностью был в ее власти. Он говорит то, что думает, а это уже большой плюс.
— Что будет? Сегодня ночью ты познаешь рай. Это говорю тебе я, королева Маргит.
— Звучит угрожающе, но я почему-то не боюсь, — сказал Эгор, погружаясь в приятную
расслабленность. — Только если ты опять насчет любви… Знаешь, ты не поверишь, но толстое
волосатое насекомое с шестью лапками почему-то меня не возбуждает.
В глазах Маргит сверкнула смешинка.
— Два существа разумных всегда найдут какой-то способ, как удовольствие друг другу
доставлять, какими разными они бы ни родились.
Эгор с опаской покосился на мясистые губы Маргит.
— Нет, — улыбнулась она, — мы ведь с тобой детей заводим. Хотя, конечно, если ты
попросишь…
Она взмахнула членистой лапкой, и в комнату залетело облако ее фрейлин.
— Не понимаешь ты, Эгор, насколько, — мягко продолжила Королева, перейдя на белый
стих, — для насекомых важно оставлять потомство, особенно для бабочки ночной. Для многих эта
жизни цель становится последней, равной смерти. Ночная бабочка откладывает яйца и умирает,
обессилев, успев лишь отползти подальше, чтоб не привлечь вниманья к кладке.
— Да уж, — сказал Эгор, — и зачем тебе, Маргит, все это? Мир насекомых вообще крайне
жесток и нелеп. Некоторые паучихи, насколько я помню, откусывают партнерам головы сразу
после оплодотворения. Может, устроим вместо ночи любви ночь игры в шахматы, доставим друг
другу интеллектуальное удовольствие?
— Но я не паучиха и не бабочка, Эгор. Я — идеальное создание, поэтому у нас все будет
хорошо.
Маргит снова взмахнула лапкой, и тысячи ее верных слуг закружились вокруг Эгора. А потом
пестрым маскарадным костюмом облепили его обнаженное тело и стали легко, но довольно
настойчиво массировать своими лапками каждый миллиметр его тела. Это было великолепно. Эгор
закрыл глаз и погрузился в многочасовую нирвану. Душевные переживания не тревожили его,
сменившись полным безразличием к своей судьбе. Зато тело, восстановленное королевскими
ваннами, стало гиперчувствительным и с восхищением принимало массаж тысяч тонюсеньких
лапок. Эгор погрузился в сон наяву. Топчущиеся на нем бабочки мобилизовали яркие счастливые
картинки из детства, томившиеся в подсознании, и, кроме удовольствия чисто физического, он
получал тепло приятных ассоциаций. Он словно доверился сильным и добрым материнским рукам,
доставшим его из ванночки и завернувшим в мягкое махровое полотенце, каждую ворсинку
которого он ощущал нежной кожей. Массаж расслабил каждую клеточку тела Эмобоя и длился
долго, словно целую жизнь, пока Эгор не услышал громкий резкий звук. Это Маргит щелкнула
крючьями пальцев, и бабочки разом отпрянули от Эмобоя. Эгор, уже привыкший к новой одежде,
вдруг почувствовал себя таким голым и беззащитным, что даже испугался, что бабочки улетели
вместе с его кожей.
— Понравилось? — спросила Маргит, подлетев вплотную к Эгору.
— Неплохой массажик, — сказал Эмобой, чуть отклонившись.
— Выпей это, и тебе станет еще лучше, — протянула Маргит к его рту очередной кубок.
— Обычно я спаиваю девчонок, Королева. Может, хватит загружать меня всякой химией. А
может, это галлюциноген? Или анестезия? Хотя, наверно, это водка. Ты веришь в сказку, что не
бывает страшных баб, бывает только мало водки? Но, Маргит, в твоем случае мне столько просто
не выпить.
— Ты много говоришь, Эгор. Расслабили тебя неплохо, браво! Пей! Это «Деламорэ-
деламортэ», рецепт Кота и мой. Тебя в сплошной нейрон он превратит, чувствительность твою в
мильоны раз повысив.
— О, узнаю знакомый слог. Ну ладно, честно говоря, мне все равно. Надеюсь, что
козленочком не стану, хотя, возможно, это лучший вариант.
Эмобой осушил кубок до дна. Мир вокруг него моментально преобразился. Воздух стал
приятным на ощупь. Он слышал нетерпеливый стук сердца Маргит, которая опять отлетела от него
на пару метров и выжидающе блестела глазами. Ее волосатая эллипсоидная тушка, слегка
подрагивающая в озаренной свечами комнате, уже не казалась ему столь безобразной, как обычно,
и причиной тому явился запах. Вернее, тонкий аромат, что стало источать тело Королевы. Ноздри