Порожденная Грехом (2)
Шрифт:
— Что случилось? — спросил я, направляясь к ней и касаясь ее щеки.
Она улыбнулась мне небольшой, но ободряющей улыбкой.
— Ничего. Я поговорила с папой, и он действительно не имеет никакого отношения к покушению на убийство.
— И ты думаешь, что твой отец сказал тебе правду?
— Да, — ответила она без сомнения.
Черт, как она могла быть настолько доверчивой к такому человеку, как Лука. Если у меня когда-нибудь будут дети, я могу только надеяться, что они будут равняться на меня, как дети Витиелло на
— Папа поклялся в этом маминой жизнью. Я ему верю. А ты поверь мне.
Ее глаза умоляли меня.
Я прижался лбом к ее лбу.
— Белоснежка, мое доверие к тебе однажды станет моей смертью.
Она улыбнулась.
— Поговори с ним.
Я приподнял бровь. Затем посмотрел на Луку. Он выглядел чуть менее враждебно, чем раньше, что вряд ли можно было считать улучшением.
— Как сказала Марселла, я бы хотел поговорить с тобой наедине.
Отбросив свои подозрения, я последовал за ним по аллее, пока мы не оказались вне пределов слышимости, даже если не вне пределов видимости остальных.
— Не могу отрицать, что я рассматривал идею избавиться от тебя с того момента, как Марселла призналась в своей связи с тобой.
— Поверь мне, у меня были такие же фантазии в отношении тебя. Мы оба не самые большие поклонники друг друга.
Лука ухмыльнулся.
— Нет, не поклонники, и я не настолько наивен, чтобы верить, что это быстро изменится. Но думаю, мы сможем преодолеть наши обиды на Марселлу. Я не хочу проблем в своей семье. Для меня и моей жены семья это все.
— Марселла упоминала об этом. Честно говоря, в это все еще трудно поверить, но это одна вещь, которой я восхищаюсь в тебе.
Признание этого факта стоило больших усилий, но это была правда.
Лука на мгновение выглядел удивленным, прежде чем его обычная холодная маска приняла прежний вид.
— Я уважаю тебя за то, что ты убил своего дядю ради Марселлы. Я бы сделал то же самое, если бы моя жена попросила меня убить собственного отца.
— Похоже, у нас одинаковые отцы, — пробормотал я.
Лука кивнул.
— В следующий раз, прежде чем предполагать, что я стою за покушением на твою жизнь, сначала поговори со мной.
— Ты должен признать, что с моей стороны не совсем нелепо думать, что ты можешь стоять за покушением твоих людей на мою жизнь. В конце концов, это ведь не в первый раз, верно? И даже не второй. Не думаю, что у меня хватит пальцев, чтобы пересчитать все покушения на мою жизнь за последнее десятилетие.
— Ты пытался убить меня столько же раз, и это старая история. Теперь ты с Марселлой.
— Я был с Марселлой, когда ты надеялся убить меня, распространяя информацию об Эрле.
Лицо Луки потемнело. Он был зол? Может, ему нужно попробовать немного побыть на моем месте.
— Я сказал тебе после того случая, что больше так не поступлю. Я не приказывал своим людям убивать тебя. Я прямо сказал им, чтобы они считали тебя одним из нас и защищали тебя, как защищали бы друг друга.
— Странный способ защитить меня.
— Я позабочусь о том, чтобы этого больше не повторилось, можешь на это рассчитывать, — твердо сказал он, и я действительно поверил ему.
Может, Марселла повлияла на меня.
— Что ты собираешься делать с Пеппоне и Опущенно-Глазым?
Лука посмотрел на меня с легким весельем.
— Гаэтано.
— Я не потружусь запомнить его имя сейчас, учитывая, что он умрет скоро, как и его друг Димо.
— И ты собираешься быть тем, кто убьет их, как ты убил Димо?
— Не надо меня корить за то, что я убил одного из твоих солдат, ладно? Это была моя
жизнь против его жизни, и мне очень нравится оставаться живым. А двое других действовали против твоего приказа, поэтому полагаю, что они будут наказаны соответствующим образом. Разве смерть не является наказанием за такой проступок?
— Не всегда. Я не убиваю каждого солдата, который мне не подчиняется, это зависит от тяжести проступка.
Я кивнул.
— Тогда, думаю, им не придется бояться смерти, учитывая, что они пытались убить только Уайта.
Лука оглянулся на Марселлу и Маттео, которые наблюдали за нами со своего места у фургона, который к этому времени уже трясся.
— Кто-то, должно быть, очнулся, — сказал я.
— Тогда позволь мне с ним поговорить.
Я вытащил ключи из джинсов и бросил их Луке, который поймал и кивнул. Он направился к фургону, а я последовал за ним на несколько шагов. Я чувствовал себя измотанным, все тело болело. Уже второй раз за последние недели мое тело получило несколько травм. Я действительно нуждался в отпуске.
Марселла подошла ко мне с озадаченным видом.
— Почему ты улыбаешься? Вы с папой все выяснили?
— Да, вроде как прояснили, и я улыбаюсь, потому что думаю об отпуске.
— Только если ты возьмешь меня с собой.
Я коснулся ее талии.
— Конечно.
Лука отпер фургон и распахнул дверь. Пеппоне чуть не вывалился наружу. Должно быть, это он стучал в дверь. Когда он увидел Луку, его лицо на мгновение осветилось, прежде чем он заметил меня.
— Отведите их обоих в камеру, — приказал Лука.
— Капо! — позвал Пеппоне, но Лука проигнорировал его, так как двое вышибал схватили Пеппоне и все еще бессознательного Опущенно-Глазого и потащили их внутрь Сферы.
Марселла взяла меня за руку и тоже стала затаскивать внутрь.
— Я хочу услышать, что они скажут.
***
Пеппоне выглядел не таким высокомерным, когда стоял в центре камеры. Лука обвел его взглядом, как лев свою добычу.
— Садись, — приказал он.
Пеппоне без колебаний опустился на скрипучий деревянный стул. Опущенно-Глазый коротко застонал, но не сдвинулся с места.