Порт-Артур. Том 2

Степанов Александр Николаевич

В доме Стесселя заседал военный совет. Человек двадцать офицеров, генералов и адмиралов собралось в просторном кабинете. На стене висела большая карта Артура с нанесенными на ней фортами и укреплениями. Фок красным карандашом старательно перечеркнул укрепление номер три и аккуратно вывел дату его падения: 18 декабря 1904 года. Рядом на карте уже виднелись такие же крестики над вторым и третьим фортами.

– Прошу внимания, господа, – постучал Стессель карандашом. – Сейчас получено известие о падении укрепления номер три. Таким образом, все

долговременные сооружения Восточного фронта перешли в руки противника. Наши войска отныне занимают плохо оборудованные полевые позиции второй линии. Я хочу слышать ваше мнение о возможности дальнейшего продолжения обороны.

Присутствующие начали высказываться. Артиллеристы, моряки и командиры полков Седьмой дивизии единодушно говорили о необходимости продолжать оборону. Зато представители Четвертой дивизии, которой командовал Фок, не менее дружно высказывались за бесцельность дальнейшего сопротивления.

– У нас совсем нет снарядов, – утверждал начальник штаба Четвертой дивизии подполковник Дмитриевский.

– В наличии имеется свыше ста тысяч снарядов и шрапнелей различных калибров, – возразил Белый.

– В полках больше половины солдат больны цингой, питание плохое. Наступили холода, но нет теплой одежды, – на разные голоса твердили полковники Савицкий, Гайдурин и Некрашевич в тон Дмитриевскому.

– Японцу тоже приходитша не шладко, он больше его штрадает от холода. Шолдатики еще могут держатьшя, только надо увеличить дачу конины. У наш имеетша еще нешколько тышяч лошадей. Обяжательно и необходимо шражаться до конца, – с большим подъемом проговорил старик Надеин, который после смерти Кондратенко вступил в командование Седьмой дивизией.

– Я недавно был в траншеях и видел там наших мучеников-солдатиков. Только жестокосердные люди могут заставлять их воевать. Они завшивели, изголодались, но еще полны героического духа. Необходимо сохранить их для России. Они вполне заслужили право на дальнейшую жизнь, – со слезой в голосе разливался Фок.

– О сдаче не может быть и речи! У меня есть еще около полсотни вариантов дальнейшей обороны Артура, – торжественно проговорил Смирнов, но это заявление вызвало лишь досадливую улыбку на лицах присутствующих.

– Миссия Порт-Артура в смысле защиты флота окончена, так как эскадра перестала существовать. Для Северной армии Артур теперь является лишь обузой. Дальнейшая защита может привести к взятию крепости штурмом и общей резне, – спокойным профессорским тоном проговорил Рейс.

– Вы забываете об эскадре Рожественского. Он ведь рассчитывает идти в Артур, а не во Владивосток, – возразил Вирен.

– Чтобы затонуть в наших лужах совместно с артурской эскадрой, – заметил иронически Стессель. – Для этого не стоило совершать путешествия вокруг Европы.

Но за продолжение обороны все же высказалось огромное большинство присутствующих на совете.

– Итак, будем считать, что совет высказался за оборону до конца, – подвел итоги Стессель. – На каких рубежах мы дальше будем обороняться?

– Я доложу, – поднял руку Смирнов. – Сначала за

Китайской стенкой, где мы находимся сейчас. Тут у меня имеется пять вариантов.

– Пожалуйста,

без них, – остановил его генераладъютант.

– Затем отойдем на Скалистый кряж, потом на Владимирскую и Митрофаниевскую горки и, наконец, займем городскую ограду. Конечно, тут могут быть различные варианты, но я уже о них не говорю.

– Я нахожу, что все эти линии не имеют серьезного оборонного значения. Задерживаться на них долго не удастся. Да, впрочем, это в настоящее время и не важно, – ответил Стессель.

Едва все разошлись, Фок сел за письменный стол Стесселя и быстро набросал приказ об оставлении батареи литеры Б и Залитерной, обоих Орлиных Гнезд и всей второй линии обороны.

– Я отхожу прямо к центральной ограде, – сообщил он Стесселю.

– Что ты, что ты. Ведь только что совет высказался за продолжение обороны!

– Плевать мне на все советы! Если до двадцатого числа Артур не капитулирует, мы с тобой лишимся нескольких миллионов долларов. Это поважнее. Хоть остаток дней мы будем жить спокойной, обеспеченной жизнью. Ну, я пошел.

– Постой, нельзя же так сразу… – пытался остановить его Стессель.

– Прикажи Рейсу подготовить письмо с предложением о капитуляции. До полуночи двадцатого декабря старого стиля оно должно быть в японском штабе. – И Фок, не прощаясь, вышел.

Штаб командующего японской осадной армией под Порт-Артуром генерала барона Ноги расположился в большой китайской деревне Шуйшиин, в четырех километрах от передовых фортов осажденной крепости.

Сам генерал занимал просторную светлую фанзу, асе стены которой были увешаны картами и схемами портартурских фортов и укреплений.

Темным декабрьским вечером Ноги вместе со своим начальником штаба генералом Идзити склонился над письменным столом, на котором лежали только что составленные сведения о потерях осадной армии во время последних штурмов.

– Больше штурмовать мы не можем, ваше превосходительство, мы останемся без армии, – доложил Идзити.

– Но наш божественный Тенно требует немедленного взятия Артура, так как эскадра Рожественского уже находится около Мадагаскара, а к Маньчжурской армии Куропаткина ежемесячно прибывает по два свежих корпуса. Если Артур не будет взят до января, русские получат перевес как на суше, так и на море, и война будет нами проиграна, – неторопливо возразил Ноги.

– Но штурмовать сейчас нам просто нечем – нет ни людей, ни снарядов, ни патронов, – нервно проговорил Идзити.

Наступило тягостное молчание.

– Тогда нам остается только одно, Идзити-сан: харакири, – раздельно, строго произнес Ноги, в упор глядя на своего начальника штаба.

Разговор прервал сильный стук в дверь.

– Войдите, – недовольно разрешил Ноги. В комнату влетел радостно возбужденный генерал Танака.

– Счастлив доложить вашему превосходительству: генерал Стессель обещал сдать крепость не позднее первого января, – почтительно доложил он Ноги.

Было ясное, морозное утро. Борейко вышел из блиндажа на Залитерной и начал мыться ледяной водой. Он был небрит, похудел, но выглядел бодрым и здоровым.