Портал Л
Шрифт:
– Инна одна жила в этой квартире?
– Нет, со своим гражданским мужем, которому буквально месяц назад дали квартиру за выездом. Теперь они могут пожениться и жить в его квартире.
– Как такую квартиру он мог посоветовать?
– Я тебе не говорила, Сидор плохо видел с детства, а последнее время и запахи не различал. Он был в той квартире, но ему все как с гуся вода. Другой бы не предложил снять дочери такую квартиру.
У Мусина сердце упало и вновь забилось. Ему стало плохо. Это заметила Полина:
– Не переживай, Мусин! Инна выехала из той проклятой квартиры. Она со своим мужем живет сейчас на его территории.
– Полина, у твоего мужа враги были?
– Ты чего такое говоришь? Он добрый был.
– Или очень добрый, - обронил Мусин и посмотрел на заснеженные ели за окном.
– Полина, а как обстоят дела у твоей второй дочери?
– спросил Мусин.
– Люба не моя дочь!
– Я думал, она твоя, у вас и рост одинаковый.
– Любу привел Сидор Сидорович из-под земли, точнее из перехода подземного. Он добрый. Мы вообще тогда только поженились, я в институт поступила. А он привел домой маленькую девочку. Шли девяностые годы. Ее отец задолжал кому-то или проигрался в пух и прах. К ним пришли два мужика домой, которые расстреляли ее родителей. А Люба в шкафу под одеждой просидела, ее не заметили.
– Она одна жила?
– Нет, у нее есть тетка, она в подземном переходе цветы продает.
Мусин с изумлением посмотрел на Полину, у него слов не было от подобной цепи совпадений.
– Не удивляйся, она от своего родного отца переняла любовь к азартным играм. Когда Сидор погиб, она ведь проигралась до долгов! А Сидора она как отца любила. Его смерть очень переживала.
– А почему она не с теткой живет?
– Тетка личность странная, если не сказать больше.
– Но сейчас Люба взрослая женщина. Замуж не собирается?
– Есть у нее один строитель, он сварщиком на стройке работает. Кстати, ученик Сидора.
На этом месте Мусин сел, закрыл рот рукой, крякнул:
– Что-то в горле першит.
– Я тебе чаю налью.
– И она слоняется без квартиры, когда есть своя квартира?
– Мусин, все перемелется, но не сейчас. Пей чай. Сидор боялся за Инну и не хотел, чтобы она жила в своей квартире.
– А кого он боялся?
– Не знаю!
– крикнула Полина и уткнулась лицом в плечо Мусина.
Мусин понял, что он тоже не знает ответа на все вопросы этой истории. Итак, он стал жилеткой для слез. А голова у него для чего? Все люди из этой истории друг с другом связаны и судьбой повязаны. У него впервые возникла мысль, что сварщик Сидор, баянист Юрьевич и родители Любы - звенья одной цепи. Но какой? Чем и кому они навредили? Еще он понял, что через подземный переход ему идти не хочется. А надо бы посмотреть, что там делается.
И он пошел в переход, прошел его и никого не нашел. Люди шли из электрички целой толпой, но никто не играл и не продавал. Он пошел к новым домам, но и там строителей не было. Все невольные свидетели трагических событий исчезли с его пути.
Что он знал? Что родители Любы были убиты много лет назад, Сидор Сидорович погиб год назад, а баянист повесился вообще недавно. Вот! А сам ли погиб Сидор? Сам ли повесился баянист? Куда делась баба в цветном платке? Ее не было в переходе. А если убийца родителей Любы был в местах отдаленных, там, где вместо асфальта деревянные доски? Почему нет? Значит, убийца вышел на свободу год назад и убрал второго отца Любы?! Чем провинился баянист? Он жил с теткой Любы, то есть был ей дядей...
Так, а на свете жил бедняк. Кто этот мститель? В голове Мусина стало пусто. Он испугался не на шутку! Ведь теперь он гражданский отчим Любы! Ему стало страшно! И надо ему было искать даму через Интернет?! Что делать? Куда бежать? Кого бояться?
В голове возник образ строителя в синей куртке, похожей на ватник. Так молодой человек Инны находится под ударом? Мусина заклинило, он уже не боялся за себя - боялся за незнакомого парня-сварщика. В памяти возникли слова Полины, что Инна и ее парень живут в квартире Полины, куда Сидор не пускал их жить!
Елку на площади собрали до конца. В витринах магазинов появилась мишура с подсветкой. Новый год приближался. Полина Григорьевна не любила горевать, на работе по Интернету она заказала четыре билета в театр и через банк заплатила. Она хотела, чтобы дочки со своими парнями развеялись от грустных мыслей. Но Инна отказалась идти в театр, сославшись на плохое самочувствие. Поэтому Полина предложила Мусину пойти с ней в театр. Он обрадовался такому предложению, узнав, что в театр придет Люба со своим молодым человеком.
Все четверо сидели в одном ряду. Мусин сидел как на иголках. Он спиной ощущал холодок чужого взгляда. Рядом с ним сидел молодой человек. Ему казалось, что они оба затягиваются одной петлей. Он чуть не закричал от воображаемой реальности. В полусумраке зала он чувствовал свою погибель.
Мусин не мог смотреть на сцену, либо смотрел, но ничего не понимал. Ему хотелось оглянуться: казалось, что за ним сидит мужик в куртке, похожей на ватник. Но этого быть не могло - в теплом театре не сидят в рабочих куртках.
До его плеча дотронулась чья-то рука. Мусин весь передернулся от страха. Он невольно посмотрел мельком на Любу, а сзади его по шее ударили торцом ладони. Он вжался в кресло. Ему захотелось сползти на пол, но он повернул голову назад в ожидании удара. Перед ним сидела баба с цветным полушалком на плечах. Она прошипела ему на ухо:
– Не заглядывайся на мою Любу!
Мусин вздохнул с облегчением: за его спиной сидела охрана в лице бабы в полушалке. Поговорить с девушкой и ее парнем ему не удалось.
На следующий день он подумал, что все страхи и проблемы он выдумал. Нет никакой для него опасности.
Мужик в синей куртке под ватник работал на стройке больше года крановщиком. Звали его Зураб. С виду он был обычный человек, но иногда быстро становился злым или, точнее, озлобленным. К этому привыкли и не особо замечали те, кто с ним работал. Сидор Сидорович чаще других с ним разговаривал за жизнь в минуты затишья. По работе они мало пересекались, а поговорить могли.
Случайно и под выпитую водку по поводу собственного дня рождения, Зураб разговорился. Он рассказал Сидору, что работал на золотом прииске бульдозеристом. Однажды его сменщик взял отгул. Зураб остался один. Был момент во время короткого обеда, когда бульдозер не работал, он чуть было не уснул.