Портфель капитана Румба
Шрифт:
Тетушка Тонга ведала бы на пароходе хозяйством, а дядюшка Юферс командовал бы кухней и встречал гостей. И пароход "Капитан Румб" прославился бы на все моря и океаны!
Однажды Гвоздик поделился своими планами с дядюшкой, и папаша Юферс их весьма одобрил. И все остальные тоже одобрили. Каждый добавлял к этим планам что-то свое. Решили, что, когда надоест Гульстаун, можно будет отдавать швартовы и отправляться в путешествие. Гвоздику, когда он поступит в морское училище, не придется хлопотать, чтобы каждое лето наниматься практикантом на какое-нибудь судно. Матросскую
И конечно, "Капитан Румб" время от времени будет заходить на Нукануку, чтобы тетушка Тонга могла побывать на родине, а Гвоздик повидаться с барабанщиком Туги, с храбрым Утути-Коа, с Цыцей-игой и другими друзьями. И с его величеством Катикали Четвертым.
В общем, будущее складывалось так замечательно, что Гвоздик начинал даже бояться, как Макарони: не сглазить бы! Он даже незаметно плевал через левое плечо и, чтобы притормозить радужные мечты, начинал вспоминать события суровые и печальные: бурю, сгоревшего "Дюка", нападение пиратов… А как там господин Шпицназе? Доплыл куда-нибудь на своем ялике? Или его подобрал в океане какой-нибудь корабль?.. Или… Нет, не хочется думать про такое. Конечно, он порядочный негодяй, сыщик Нус, но все-таки…
Решив, что о грустном он поразмышлял достаточно, Гвоздик опять начинал вспоминать хорошее. Например, футбольную игру на Нукануке. А сам тер, тер пуговицу за пуговицей…
Вот так сидел он однажды, слушал бурление воды за бортом и работал суконкой. Пуговица попалась большая, с непонятным узором, похожим на арабскую вязь. Гвоздик надраил ее уже до чистого блеска, полюбовался, провел суконкой по меди еще раз и отшатнулся к рубке от упругого толчка воздуха.
Казалось, рядом лопнул большой резиновый пузырь. Воздух в этом пузыре был теплый, пахнущий имбирем и корицей – словно распахнули духовку и вынули только что испекшийся душистый кекс. Гвоздик зажмурился от неожиданности. Раскрыл глаза и рядом с бухтой троса увидел… существо.
Ни на кого не похожее!
Это был шар величиной с большой арбуз. На верхней половине его располагалось румяное лицо: голубые, сидящие близко друг к другу глазки, вздернутый нос и капризный красный ротик. По сторонам от глаз торчали мясистые розовые уши. Нижнюю часть шара обтягивало черное сукно с костяными пуговицами спереди. Внизу сукно вытягивалось в дудки, под которыми блестели похожие на черные стручки башмаки…
Но я сейчас описываю незнакомца неторопливо и упорядоченно. А если говорить о первом впечатлении Гвоздика, то ему прежде всего бросился в глаза цилиндр! Высоченная черно-блестящая шляпа, какие носят министры и дипломаты.
Были у существа и руки. Они росли прямо из-под ушей. Голые, тонкие, с редкими волосками, но с твердыми белыми манжетками на запястьях.
Левой рукой шар приподнял цилиндр и, глядя на Гвоздика, сказал скрипучим голоском:
– Позвольте представиться. Джон Кукунда, эсквайр.
– Здрасте… – робко отозвался Гвоздик. – Простите, я не понял…
– Что ты не понял? – спросил странный Джон Кукунда с ноткой раздражения.
– Я не понял, кто вы… Почему эсквайр?
– Ну… – Кукунда, кажется, слегка смутился. – Мне казалось, что так принято представляться в Европе. Кажется, в стране, которая сейчас называется Англия…
"Это сон, – подумал Гвоздик. – Видимо, я задремал тут на солнышке. Надо не удивляться, а продолжить разговор…"
– Эсквайр – это ведь дворянское звание, – вежливо сказал он. – Значит, вы дворянин?
– Гм… А почему бы мне и не быть дворянином? – Маленький нос Кукунды горделиво покраснел, а глазки заблестели. – По крайней мере, мой род и я сам древнее любого короля!
– Да? – осторожно отозвался Гвоздик.
– Ты сомневаешься? – подозрительно спросил Джон Кукунда, эсквайр.
– Нет, что вы! Я просто удивился: откуда вы здесь появились? По-моему, раньше вас на яхте не было…
– Ты все еще ничего не понял?! – капризно изумился Кукунда. – Из этой вот штуки, конечно! – Он протянул длинный палец к пуговице в ладони Гвоздика.
5. Кто такой Джон Кукунда. – О единственном желании. – Пуговица на шнурке. – Конец плавания.
– Ты тер, тер ее, и в конце концов я не выдержал, – раздраженно сказал Кукунда. – Да и что поделаешь, если должность такая… – Он, помогая себе руками (которые доставали до палубы), подковылял к бухте троса, сел у нее и растопырил ноги в лаковых башмачках.
– А! – обрадовался Гвоздик. – Я понял! Пуговица арабская, вы жили в ней, как в лампе Аладдина! Значит, вы джинн!
Кукунда поморщился.
– Ну, джинн… Можно и так сказать. Это название появилось в Аравии, в эпоху зарождения мусульманства. Но вообще-то мы древнее самых древних цивилизаций. В каменном веке нас называли " у гу". Потому что более сложные слова люди тогда еще не придумали… Признаться, я предпочитаю именно это название, хотя оно и простовато на первый взгляд…
– Но… вы все-таки, значит, как те самые… из "Тысячи и одной ночи"?
Кукунда опять поморщился.
– Ты, как все люди, слишком упрощенно мыслишь… Ну, ладно, пусть оттуда, если тебе хочется… Именно в ту пору мы стали популярны, но тогда же появился и этот дурацкий обычай: загонять нас то в лампу, то в кувшин, то в пуговицу. Конечно, с одной стороны это разумно – металлическая оболочка позволяет сохранять энергию практически без потерь. Но попробуй посидеть несколько столетий в такой тесноте!
– А… как же вы оказались в этой пуговице? – осторожно поинтересовался Гвоздик.
– Ну, это длинная история, – неохотно сказал Кукунда. – Честно говоря, сам напросился, надоело болтаться без работы. Не думал, что застряну в этой штуке надолго… Пуговица в свое время принадлежала знаменитому алжирскому пирату Барбароссе, потом кочевала с халата на халат, с мундира на мундир. Последним из ее хозяев был неудачливый турецкий адмирал Ахмет Капудан-паша… И никто из этих бестолковых мореплавателей не догадался потереть пуговицу и вызвать меня на помощь. Не знали, какое счастье с ними рядом, невежды!