Портрет супруги слесаря
Шрифт:
– Здрасте, – мило улыбнулась Татьяна.
– Здравствуй, Танечка, – еще шире оскалилась Валентина. – Как мама? Как здоровье?
– Ой, вы знаете, все великолепно! – старательно радовалась встрече соседка. – Давайте-ка я вам дверь подержу, чтоб вашу собачку не пришлепнуло.
Татьяна услужливо держала дверь, а Валентине вдруг отчетливо припомнился ее сегодняшний сон. Может быть, это Танька во сне Мефодия целовала? Или не она?
Они уже вышли из подъезда, а Валентина все не могла оторвать глаз.
– А чего вы так на меня смотрите? –
– Тань, – вдруг произнесла Валентина. – А вот признайся, ты бы пошла за моего Мефодия замуж?
Татьяна замялась. Честно говоря, она, конечно, хотела замуж, чего-то у нее никак с этим делом не складывалось. Но ее жених ей виделся совсем другим. Помоложе, покрасивее, ну и не сантехник, конечно же! Пусть будет директором хотя бы какой-нибудь маленькой компании! Однако соседку она решила не огорчать. Ну как ей такое скажешь? Поэтому Татьяна скромно улыбнулась, прижала руку к сердцу и соврала от всей души:
– Валентина Адамовна. Вот о таком муже только и мечтаю. Честное слово. Это ж не мужчина! Это ж… Всегда сухие краны и прекрасная ванная, это же…
Дальше женщина договорить не успела: Валентина, выпустив из рук щенка, торпедой кинулась к ней, уцепилась за шапку и стала срывать ее вместе с волосами.
– Ах ты, дрянь такая! Ванну ей захотелось! Сухие краны! А если они сухие будут, опять к Мефодию понесешься, спрашивать, почему воды нет?! Я тебе сейчас!
– Да ты уже достала меня, дирижабль! Что ж ты кидаешься на меня каждый раз со своим мужем?!
Дальше пошла, что называется, непереводимая игра слов. Что делать, Татьяна работала на стройке и этим языком владела в совершенстве.
От криков залилась оглушительным лаем Боника, стал подтявкивать Люк, но обе женщины сейчас никого не слышали. Зато их хорошо слышали остальные жильцы дома.
– Танька! – высунулась из окна на первом этаже Евдокия Кирилловна. – Ты с кем там опять сцепилась, окаянная девка?! Я тебя куды послала?! А ну иди быстро!
Женщины сразу же угомонились и разошлись в разные стороны, будто и не было никакой драки.
И только Боника еще долго не могла успокоиться.
– А как ты хотела? – спрашивала ее Валентина. – Не отдавать же этой бесстыжей девке нашего Мефодия! Люк, а ты ничего отцу не рассказывай! Пусть это останется нашим маленьким секретом, понял?
Люку было глубоко безразлично, о чем там не надо рассказывать, – в данный момент он тащил палочку и дразнил Бонику. Та пыталась палочку отобрать, но щенок каждый раз уворачивался.
– Ну и хорошо, – поправляла на шее платок Валентина. – Пусть поиграют, а то… Прямо такой стыд, такой стыд, а куда деваться? За мужа приходится биться.
Дома сон не выходил из головы. Валентина подошла к зеркалу. Может быть, это и в самом деле она целовала Мефодия? Отражение в зеркале было мало похоже на ту женщину. Та была моложе, со светлыми волосами и гораздо тоньше.
– Ничего не пойму, – рассуждала Валентина. – Вроде бы
Она быстро собралась и направилась к невестке. Дети жили рядом, и Валентина уже через пятнадцать минут была там.
– Ой, мама! – воскликнула Маша. – А я уже хотела к вам идти. Скоро же Володя с работы придет, а у нас кухня еще не работает, вот я и хотела ужин приготовить. Мы там поужинаем и снова домой.
– А я… Я за этим и пришла, – сразу же сориентировалась Валентина. Не говорить же невестке прямо с порога, что она о Мефодии пришла спросить. Еще не хватало! – Жду-жду. А тебя нет и нет, я уж думаю… Маша, а к чему такие сны снятся?
И Валентина тут же выпалила все, что ее тревожило.
Маша слушала, прижав руки к щекам, а как только Валентина Адамовна замолчала, сказала:
– Вы его заморозили, точно вам говорю.
– Как это? – захлопала глазами свекровь. – Как палтуса, что ли?
– Примерно. Только в духовном смысле, – энергично кивнула Маша. – И теперь вам надо самой его растопить. А то… Ой, даже страшно представить, сейчас такие девицы! За угол в городской квартире они растопят кого угодно! Даже вашего палтуса. И если Мефодий Сидорович на такую нарвется…
– Ты… Маша, ты мне давай тут нервы не это… не волнуй меня! Что делать-то?
Маша на несколько секунд задумалась, потом начала загибать пальцы:
– Ну во-первых, вы должны немедленно себя изменить.
– А потом? – сосредоточенно смотрела невестке в рот Валентина. – А что во-вторых?
– Ничего! Вы должны себя изменить и физически и духовно. Вот вам и во-первых, и во-вторых, и в-третьих. Вы же на себя посмотрите! Вы же к нему… Вы же как замороженная рыба!
Валентина поморщилась:
– Машенька, ну что ж мы весь день сегодня о палтусе?
– Я о вас сейчас! – строго взглянула не нее Маша. – Он приходит домой поздно – вы ноль внимания. Он вообще не ночует – вам снова плевать. Он… Он накопил деньги на подарок! А вы даже не посмотрели. Ну как же так? Если б вы видели, сколько он с Володей консультировался! «Ах, моя Валюша еще такая молодая, ей обязательно надо! Уже все в этих Интернетах сидят, а Валюша еще и не умеет! У нее будет самый лучший компьютер!» Он же по рублю откладывал, хотел сюрприз, а вам снова плевать! Да верблюдиха какая-то! Я бы с вами и дня жить не стала.
– Да что ты? – охнула Валентина. – Почему же не посмотрела, я посмотрела, я…
– Не посмотрели! Потому что Володя этот компьютер только сегодня к вам домой привезет! Он у нас здесь лежит!
Валентине стало стыдно. Ведь и правда, она после дня рождения даже и не вспомнила про этот компьютер. Да и зачем он ей? Она и так жила неплохо. А то, что это подарок, что Мефодий хотел сделать ей приятное, что носился как угорелый, выбирал, откладывал, прятал деньги… Столько хлопот, а она и не подумала…