Портрет-убийца
Шрифт:
– Да ладно! Она мне все нервы истрепала! Двести лет как умерла, а все кружит головы мужчинам и сразу отступает, стоит им протянуть к ней руки.
– Ты так не думаешь, тетя!
– Я всегда высоко чтила ее память, как и каждый член нашей семьи, но я не позволю ей разрушить твою жизнь. Твое благополучие для меня гораздо важнее, чем почитание этой дамы.
Виктория была тронута:
– Спасибо, тетя! Я очень надеюсь, что ты хоть немного меня понимаешь!
Пожилая дама воздела руки к небу:
– А у меня есть выбор?
Виктория ласково обняла тетю,
– Признайся мне все-таки, где портрет?
– Во дворце. Точнее не скажу, пока Ричард снова не вернется к нормальной жизни.
Софи понимающе улыбнулась:
– Что ж, ты права. Вдруг старая тетка потеряет терпение и все расскажет.
Голос пожилой дамы был полон оптимизма и веры в молодого сильного человека, способного на неординарные поступки. И даже если блестящая аристократическая семья прекратит свое существование, ей останется чувство гордости за мужественную и благородную жизненную позицию, выходящую за рамки типичного человеческого поведения.
* * *
Когда Ричард фон Вильд вошел в офис, фрау Зольден быстро спрятала газету под папку с документами. Но этот жест не укрылся от его острого глаза. Разум адвоката прояснялся с каждым днем, и он четко осознал, что последние недели ходил по краю пропасти. Его импозантная внешность вернулась к нему. Ричард работал ночи напролет, выиграл несколько серьезных дел и, выступая в суде, как и прежде, демонстрировал свой блестящий стиль и высокий профессионализм. А когда выдавалась передышка, спал как убитый.
– Ну, что сегодня журналисты учудили? – спросил он с привычной саркастической улыбкой.
Пресса уже две недели изощрялась, публикуя все новые и новые истории об исчезнувшем портрете леди Тэлбот.
Фрау Зольден протянула шефу газету. Наконец-то Ричард снова стал здравомыслящим человеком и компетентным юристом, каким и был всегда, при этом он продолжал считать, что всему виной была бессонница, а не пагубное влияние портрета.
Газеты пестрели броскими заголовками: «Наследница семьи Ленхард украла картину из квартиры адвоката», «Виктория фон Ленхард арестована, а картины все исчезают!», «Красавица аристократка оказалась воровкой!». Рядом со знаменитым портретом леди Тэлбот публиковали фотографию красивой интеллигентной девушки.
Дальше шли статьи о когда-то богатой аристократической семье Ленхард, о ее разорении и продаже с молотка всего имущества, включая коллекцию живописи, в том числе и портрет леди Тэлбот, который ни под каким предлогом не должен покидать дворец, так как принесет несчастье своему новому владельцу.
Загадочный дух, живущий в портрете двухсотлетней давности, приводил всех в неописуемый ужас. В то время как одни газеты довольствовались этой информацией, другие обсуждали вопрос о том, где может сейчас находиться портрет – спрятан ли в тайнике дворца, продан ли за границу, укрыт ли в каком-нибудь сыром чулане или уже давно сожжен в камине в целях изгнания вредного и опасного духа?
Этот животрепещущий вопрос стал своеобразным ежедневным
Но что бы ни говорили, а мастерски написанный маслом портрет прекрасной леди Тэлбот до сих пор не был найден. Это не удалось даже криминалистам, имевшим и богатый профессиональный опыт, и определенную интуицию, подсказывающую им, как правило, где спрятано краденое.
– Какая все это немыслимая чепуха! – услышала фрау Зольден голос адвоката.
Он с раздражением бросил газету на пол.
Фрау Зольден была умной и проницательной женщиной. Она сочувствовала юной Виктории Ленхард, которая своим отчаянным поступком попыталась предотвратить трагедию с ее шефом. Как же он этого не понимает?
– А что если фрау Ленхард так и не расскажет, где спрятана картина? Газетчики еще что-нибудь придумают? – прозвучал риторический вопрос фрау Зольден.
– Вы забыли, что это может серьезно коснуться и меня! – голос адвоката дрожал от бессильного гнева.
– Наверняка, – прошептала секретарша и вспомнила, что сегодня уже звонили репортеры и интересовались, как это адвокат может платить такие бешеные деньги за картины, каковы его гонорары и платит ли он с них налоги?
– А не было бы правильнее отозвать иск против фрау Ленхард? – предложила она, считая, что эта дешевая популярность только вредит и ему, и их солидному адвокатскому бюро.
Фон Вильд с удивлением посмотрел на свою секретаршу.
– Отозвать иск? Чтобы я больше никогда этого не слышал! – приказал он строго и стремительно ушел в свой кабинет.
– Я думала только… – пробормотала фрау Зольден и снова взяла в руки газету.
Ее взгляд упал на часто публикуемый теперь портрет леди Тэлбот и фотографию Виктории фон Ленхард, и она удивилось, как женщины похожи. У Виктории было такое же привлекательное лицо, обрамленное блестящими каштановыми волосами, и такие же красивые выразительные глаза. Но сегодняшняя Виктория выглядела намного человечнее, проще и поэтому симпатичнее, чем ее далекая родственница. Этот неоспоримый факт был отмечен и читателями, которые отдали свои симпатии Виктории фон Ленхард. Ей верили, что она попыталась избавить людей от пагубной силы портрета, и все, что случилось с ней потом, только усиливало всеобщее восхищение.
Наконец, фрау Зольден задумчиво отложила газету в сторону и спросила себя, что было бы лучше для ее шефа – внезапное появление портрета и, соответственно, прекращение всей этой отвратительной шумихи или исчезновение картины на веки вечные? В первом случае Ричард фон Вильд подвергнется смертельной опасности: он снова повесит портрет в своей квартире и будет испытывать его губительное влияние, которое, возможно, доведет его до могилы. При втором варианте он сохранит свою жизнь и работоспособность, но четверть миллиона окажутся выброшенными на ветер. Но разве жизнь не дороже денег?