Портрет-убийца
Шрифт:
– Что произошло дальше, фрау фон Ленхард? Вы пришли сюда в указанный день со свернутым в рулон портретом. Выставка была уже закрыта. Вы утверждали, что не встретили ни одного человека. Это так?
Испытующие глаза следователя всматривались в ее напряженное лицо. Увильнуть от ответа стало невозможно.
Виктория кивнула в знак согласия. Стоявшие по кругу участники следственного эксперимента расступились, и она осталась стоять в центре этого круга одна, как и ранее в квартире адвоката. Но там она с холодной решимостью повторяла свои действия. А что прикажете делать
– Пройдите, пожалуйста, тем же путем, как и в день кражи.
Полицейский надеялся, что и здесь все пройдет так же гладко, как и утром в квартире адвоката.
Виктория почувствовала этот нажим, когда все взгляды устремились на нее. А ей был нужен только взгляд серо-стальных глаз, который помог бы ей все это выдержать.
Но Ричард не смотрел на нее. Он стоял среди других участников следственного эксперимента, отрешенный и выдержанный, всем своим видом давая понять, что он не на ее стороне и, разумеется, ждет возвращения портрета.
– Мне очень жаль, – сказала Виктория, стоя в окружении группы напряженно ожидающих ее слов людей, – но я не покажу вам место, где спрятан портрет.
Она произнесла эти слова громко, гордо подняв голову, чтобы было понятно, что ее решение непоколебимо.
Сначала в холле стояла полная тишина, за которой последовала бурная реакция полицейского:
– Фрау фон Ленхард, вы должны понимать, что в этом случае нам придется принять другие меры. Вы признаете, что вами совершено противоправное действие, но отказываетесь показать нам местонахождение вещественного доказательства, я правильно вас понял? Согласно вашим прежним показаниям вещественное доказательство находится во дворце. Однако, несмотря на интенсивные поиски, оно еще не найдено.
В его голосе звучало сомнение, заставившее Викторию подтвердить:
– Картина находится во дворце, но большего я вам сообщить не могу.
Полицейский нервно провел рукой по волосам:
– А господин фон Вильд, владелец этого похищенного произведения искусства, должен быть доволен таким оборотом дела? Вам не кажется, что вы произвольно толкуете законы?
Доктор Шенхаузер, адвокат Виктории, вступился за свою клиентку:
– Фрау фон Ленхард ясно объяснила вам, о чем идет речь в этом деле. Каждый человек, желающий увезти портрет с его законного места во дворце, находится в смертельной опасности. Этот факт уже установлен. Трезвомыслящим людям трудно это понять, если они не верят в сверхъестественные силы. Но, поверьте мне, прежде чем взяться за защиту фрау фон Ленхард, я досконально изучил дело и пришел к выводу, что ее опасения не плод больной фантазии, они имеют под собой серьезные основания.
– Господин Шенхаузер, мы проводим здесь следственный эксперимент, – нетерпеливо перебил адвоката полицейский. – И поверьте мне, что побудительные причины действий вашей клиентки мне известны. Но кража есть кража, какими бы благородными причинами она ни была спровоцирована. Поэтому речь должна идти о добровольном возвращении картины ее законному владельцу.
– Однако я хотел бы все же напомнить, что речь идет не
Доктор Шенхаузер повернулся к Ричарду фон Вильду:
– Уважаемый коллега должен это подтвердить.
– Согласно показаниям доктора фон Вильда, он длительное время страдал бессонницей.
Полицейский обратился к адвокату – высокому блондину с неподвижным лицом, и тот коротко кивнул. Тогда он снова повернулся к Виктории, стоявшей как статуя посреди холла.
– И каким вы видите продолжение этой истории? – он постарался придать голосу больше строгости. – Ваши якобы благородные мотивы мы в расчет брать не будем.
Прежде чем заговорить, красивая девушка в джинсах и синем блейзере обернулась к Ричарду, ища его взгляд:
– Я хочу, чтобы доктор Ричард фон Вильд осознал, что портрет леди Тэлбот губительно действует на него, и позволил бы вернуть его на его законное место во дворце, – ее голос слегка дрожал. – И пока этого не произойдет, я не могу из соображений совести открыть местонахождение портрета.
Ричард слушал девушку, не сводя с нее глаз, со смесью смущения, растерянности и неожиданного изумления. Он медленно направился к ней.
– Фрау фон Ленхард, а вы не думаете, что мое здоровье касается только меня, и я не нуждаюсь в вашей опеке, – он наклонился к ней, в его взгляде сверкал леденящий душу холод, а на губах играла ироническая улыбка. – Не делайте из себя посмешище!
Виктория в отчаянии посмотрела на Ричарда, поняв всю бесплодность своих нечеловеческих усилий добиться от него понимания.
– Взгляд леди Тэлбот значит для вас все, не так ли? – спросила она и выжидающе посмотрела в его серо-стальные глаза, надеясь, что он все поймет, и она сможет рискнуть и передать ему портрет, чтобы он, в свою очередь, избавился от него.
– Да, портрет прекрасной дамы значит для меня все! – холодно бросил он и посмотрел на ее бледное измученное лицо, такое похожее на лицо ее родственницы леди Тэлбот.
И вдруг он почувствовал, что властный взгляд леди Тэлбот, завладевший его существом, ушел куда-то так далеко, как чистота души далека от власти зла.
– Я не допущу, чтобы она убивала вас медленно, но верно, – сказала Виктория страдальческим голосом, и ее глаза наполнились слезами. – Или вы должны признаться, что готовы пойти по пути, на котором встретите смерть.
– Чепуха какая! – его красивое лицо застыло от напряжения. – Вы стараетесь любыми способами вернуть себе портрет леди Тэлбот, не так ли?
Виктория покачала головой, не в силах больше вымолвить ни слова. Его холодное безразличие сломило ее, и она залилась слезами.
– Вы пускаете в ход все женские ухищрения, но не разжалобите меня своими горючими слезами, фрау фон Ленхард. Вы сейчас же сообщите мне, где находится моя собственность!
– Господа, пожалуйста, мы находимся на следственном эксперименте, а не на допросе, – вмешался следователь. – Будьте любезны, господин адвокат, соблюдайте правила!