Портрет второй жены (Единственная женщина)

Берсенева Анна

Хотя разве мог бы переубедить любую из этих девочек, чьи глазки горели от светского восторга, – разве мог бы ее переубедить самый великолепный кутюрье, если ей хотелось иметь такое же платье, как у спутницы Кардена?

С сухопарым мужчиной Юра говорил о немецком проекте, – это Лиза поняла сразу, как только вслушалась в разговор. Кажется, они обсуждали даже не проект, а саму возможность организации в России четкой системы, в которую включалось бы множество фирм разного профиля. Неудивительно было, что девочка скучала.

– Жаль,

Юрий Владимирович, – говорил высокий мужчина, тоже глядя на Ратникова с внимательным и несколько настороженным интересом, – я раньше не знал, что вы этим интересуетесь. Если хотите знать мое мнение – дело безнадежное. Вы же опытный человек, неужели вы думаете, можно быть уверенным, что никто из членов этого вашего доморощенного концерна не схалтурит, не потянет одеяло на себя? Да в конце концов, попросту не украдет и не решит вас же кинуть? У нас ведь не Германия, нельзя об этом забывать!

Юра собирался что-то ответить, но, поймав скучающий и недовольный взгляд девочки в золотом, тут же улыбнулся:

– Лен Сергеевич, не будем утомлять наших дам. В конце концов, они пришли сюда отдохнуть, правда? А вам я буду очень признателен, если вы позвоните мне. Возможно, мне и удастся вас переубедить.

С этими словами он протянул мужчине с таким странным именем свою визитку.

– Видишь, не все подколзевы, – сказал он Лизе, когда Лен Сергеевич с дамой отошли от них. – Но вообще-то я увлекся. Глупо говорить о делах у «Максима»! Смотри лучше, какие здесь пепельницы.

Пепельницы не показались Лизе какими-то особенными, но Юра объяснил ей, что это знаменитые на весь мир максимовские пепельницы, таких нет больше ни в одном ресторане.

– Посмотришь, что в конце вечера будет, – улыбнулся он.

– А что? – удивилась Лиза.

– Да все начнут их опускать в сумочки и карманы. Невзначай, как будто так и надо. Это уже хорошим тоном считается в Париже – стащить пепельницу на память от «Максима». У нас, ясное дело, приживется обычай, можно не сомневаться.

Голоса становились все громче, гости ходили по залу, рассаживались, болтали; хлопали пробки от шампанского.

– «Мюзини» понравилось тебе? – спросил Юра. – Помнишь, у Риты? Здесь особенное, очень старое.

Несмотря на то что обстановка была довольно непринужденная, Лизе все время казалось, что за ними наблюдают. Сначала она подумала, что просто на ней перекрещиваются взгляды тех, кто интересуется неизвестной спутницей Ратникова, и ей даже стало слегка не по себе. Но потом она поняла, что ее тревожит чей-то единственный взгляд – нацеленный, как дуло пистолета. И еще прежде, чем отыскала того, кто смотрел так, Лиза поняла, кто он.

Подколзев расположился далеко от них и, как обычно, был окружен небольшой толпой. Но взгляд его буравил толпу, настигая Ратникова. И, встретив этот взгляд, Лиза почти инстинктивно передвинула стул так, чтобы находиться между ним и Юрой, как будто

Подколзев и вправду мог достать пистолет.

Издалека заметив Лизино перемещение, Подколзев усмехнулся и, раздвинув своих собеседников, направился к ним.

– Юра, он опять идет! – тихо воскликнула Лиза, прикасаясь к его рукаву.

– Кто? А-а! Ну и что? Ты испугалась, Лиз? Да ну, ерунда какая! Ясно, чего-то он хочет от меня, но пугаться зачем же?

– Юрий Владимирович, уж простите мою навязчивость, – начал Подколзев, подсаживаясь к ним. – Вы, конечно, не тянетесь ко мне, а зря, между прочим, вон в Думу наш кандидат прошел без сучка-задоринки.

– Поздравляю, – кивнул Ратников.

– Напрасно иронизируете. Знаете, сколько стоит сейчас место в Думе?

– Знаю. Ну и что?

– А то, что, раз платят, значит, есть за что. Проще говоря, я знаю о ваших делах с немцами и полагаю, вы зря пренебрегаете нашей поддержкой, оч-чень зря! Непростительное высокомерие, Юрий Владимирович, вы же деловой человек, а не аристократ липовый из нового дворянского собрания.

– Не пойму я, господин Подколзев… – Юра говорил теперь медленно и раздельно, и Лиза видела, как в глазах его высвечивается холодная злость. – Вы покупаете или просто угрожаете?

– Боже упаси, Юрий Владимирович! Вы человек бесстрашный, вам кто ж станет угрожать, – сказал Подколзев, делая ударение на слове «вам». – Тем более вы сейчас на коне. И дела идут, и девушка вот появилась красивая и, судя по всему, не случайная. Какие могут быть угрозы? И купить вас… м-м-м… трудно, разве не так? А мы бы с вами сработались, Юрий Владимирович, уважаю я таких людей, как вы, и усиленно добиваюсь их расположения.

– Каких это – таких?

– Хм, я, знаете ли, не умелец – объяснять, описывать… Не писатель. Но такие люди, как вы, с таким характером, везде есть, в любой среде. И везде, поверьте, пользуются большим уважением.

Юра расхохотался так весело, что на него обернулись люди за соседним столиком.

– Да-а, господин Подколзев, отличный комплимент! Учитывая ваше прошлое, разговоры про уважаемых людей в любой среде… Ну, спасибо, не ожидал!

– Ничего смешного, Юрий Владимирович. – Подколзев тоже улыбнулся, но глаза его не осветились улыбкой. – Еще раз повторяю: не советую пренебрегать, и не только из-за думского голоса.

– А я вам советую… – Юра перестал смеяться; Лиза никогда не слышала, чтобы он говорил таким ледяным, жестким тоном, – не вмешиваться в мои дела. И надеюсь, больше мы к этому разговору не вернемся.

– Не понимает Юрий Владимирович. – Подколзев неожиданно обернулся к Лизе. – Не понимает, не желает понимать, кто может быть ему надежным партнером, не там ищет! Хоть вы бы ему посоветовали, а, Елизавета Дмитриевна? Вы, по моим наблюдениям, девушка разумная.

Как ни опасалась Лиза Подколзева, это заявление разозлило ее.