Посланец. Переправа
Шрифт:
Ответ смутил старика, в его глазах светилась искренняя растерянность. Чтобы замять неловкую ситуацию Беспалов, оглядевшись по сторонам, сказал:
— Овцу же привязать надо, иначе убежит.
Старик достал из кармана длинный сыромятный ремешок, подошел к овце, привязал ее за шею и протянул Беспалову:
— Бери. — И тут же, повернувшись к сверкающему вечным снегом горному хребту, шепотом добавил: — Уходи отсюда. Завтра утром к нам придут люди. Много людей. Тебя убьют и твоих солдат тоже.
— Откуда тебе это известно?
— Я тебе сказал. Твое дело решать, — ответил старик.
— Сколько их будет? — спросил Беспалов.
— Думаю, двести. Не
— И Шейх с ними? — спросил Беспалов.
Старик поднял голову, посмотрел ему в глаза и ничего не ответил. Долго молчал, сомкнув узкие сухие губы, потом тихо сказал:
— Шейха давно в горах нету. Он свои дела сделал и ушел отсюда.
— Куда ушел?
— В Россию. Он теперь там живет.
— А этих кто ведет? — спросил Беспалов.
— Не знаю. Знаю только, что завтра они будут здесь.
— А если мы их не пустим? Откуда они придут?
— С той стороны. — Старик показал на соседний перевал, за которым находился Дагестан. — Наших там мало. Почти все чужие.
— Спасибо, — сказал Беспалов. — И за овечку тоже.
Когда старик уже повернулся, чтобы уйти, Беспалов спросил:
— А почему ты мне это сказал?
— Если чужие придут, нам всем уходить надо. Вы вертолеты пришлете, наши дома сгорят. Где нам жить после этого? Не надо чужих пускать к нам.
— А своих?
— Свои — дураки. Мы с ними сами разберемся.
Старик заторопился, ноги его заскользили по склону, но вскоре он выпрямился и зашагал к отаре, где мальчишки уже снова разожгли костер. Беспалов долго смотрел ему вслед, переваривая услышанное, и только потом вспомнил, что держит привязанную на ремешок овцу. Куст барбариса раздвинулся, между веток показалась голова Глебова:
— Ведите овечку сюда, товарищ капитан. Я ее у скалы привяжу.
Глебов не скрывал радости от такого подарка. Но у Беспалова на душе никакой радости не было. Двести вооруженных, хорошо обученных боевиков — большая сила. Горы для них — родной дом. Они выросли здесь, знают каждый камень, каждую невидимую для простого глаза тропинку. Беспалов оглянулся, пытаясь отгадать точку, к которой выйдут на перевал боевики, и опустил глаза. Перевал был длинным, хорошо подготовленному человеку не представляло труда перейти его где угодно. Беспалов завел овечку в кусты, передал поводок Глебову и тут же по рации связался с начальником полковой разведки.
— У меня завтра будут гости, — сказал он. — Надо бы хороший обед приготовить, а продуктов на всех не хватит.
— Кто тебе сказал о гостях?
— По инстанции доложили. Вы разве не знаете об этом?
Несколько мгновений полковая разведка молчала, обдумывая донесение, потом Беспалов услышал:
— Через два часа к тебе Илюхин придет. Ты своих с ним оставь, а сам сюда возвращайся. С тобой батя поговорить хочет.
Илюхин был тем самым старшим лейтенантом, который собрался писать рапорт об увольнении. Вчера он последними словами ругал интендантскую службу за то, что она уже целую неделю держит солдат на сухом пайке.
— Пропивают все, сволочи, а нас кормят заржавелыми концентратами, — горячился Илюхин. — К стенке их всех ставить надо!
Беспалов даже обрадовался, что Илюхин придет сюда. Здесь он и отдаст ему овечку, с которой не знал, что делать. А батей называли командира полка. По всей видимости, он хочет услышать от Беспалова точный рапорт.
Погода в горах меняется очень быстро. Через час снежные вершины затянули белые облака, вскоре они опустились ниже, и сырая, вязкая мгла поползла по перевалу. Видимость упала совсем, и у Беспалова заныло сердце. Если боевики пойдут сейчас через перевал, их даже увидеть нельзя будет. Можно было выдвинуть Шугаева влево, а Глебова вправо от себя и таким образом расширить зону наблюдения, но Беспалов не стал этого делать. Троим двести человек все равно не остановить, а рисковать понапрасну солдатскими жизнями он не хотел. Лучше будет незаметно отойти всем, подождать подмогу и тогда наваливаться на бандитов.
Вскоре на наблюдательный пункт пришел Илюхин с тремя солдатами. Они принесли с собой ручной пулемет и две коробки патронов к нему.
— Вам, товарищ капитан, приказано идти в часть, — сказал Илюхин.
— Я это знаю, — ответил Беспалов и спросил: — Харчей не подкинули?
— Где там? — состроил кислую мину Илюхин. — Кормят одними обещаниями.
— У меня для тебя подарок, — сказал Беспалов и, повысив голос, произнес: — Глебов!
— Здесь я, — раздался из-за кустов голос сержанта.
— Я ухожу на базу, вместо меня остается старший лейтенант. Овечку презентуешь ему, пусть кормит своих солдат.
— А себе ничего не оставим? — обиженно спросил Глебов.
— Старший лейтенант с вами поделится.
Добравшись до базы, Беспалов сразу явился к полковнику Барановскому. Тот сидел за столом в расстегнутой камуфляжной рубашке, из-под которой выглядывала такая же камуфляжная майка. Полковник исподлобья посмотрел на Беспалова и неприязненно бросил:
— Ну что там у тебя, посланец? Рассказывай.
Алексея неприятно резануло слово «посланец». Утром его так назвал старик Зелимхан, теперь Барановский. «Какой я вам посланец?» — подумал Беспалов и сказал:
— Завтра большая группа боевиков пойдет из Дагестана в долину через перевал, который охраняем мы.
— Они тебе передали, что пойдут именно завтра? — съязвил Барановский.
— Мне один надежный человек сказал об этом, — ответил Алексей.
— Что за человек? — Барановский просверлил Беспалова колючим недоверчивым взглядом.
— Старик чеченец из нижнего селения. Он сегодня утром ко мне приходил.
— И ты веришь этому чеченцу? — играя желваками, подался вперед Барановский, и Беспалова обдало резким, неприятным запахом сивушного перегара. У Алексея сразу напряглись мускулы. На перевале остались люди, которых перестреляют, как воробьев, если их оставить без подмоги, а командир части вместо того, чтобы организовать эту самую подмогу, пьет водку. Он с брезгливостью посмотрел на полковника и отвел глаза.
Беспалов не знал, что час назад колонна БТР, выдвигавшаяся к ним, чтобы занять тот самый перевал, с которого он только что вернулся, попала в засаду и ее сейчас как в тире расстреливают из гранатометов боевики. Они прихватили колонну в узком ущелье, подорвали первую и последнюю машины и таким образом лишили солдат маневра. Колонну должны были охранять с воздуха вертолеты. Но в Ханкале, где базировалась авиационная часть, для боевых машин не оказалось керосина. То ли по разгильдяйству, то ли преднамеренно. В последнее время Барановский постоянно ловил себя на том, что о каждом их передвижении задолго до его начала узнают боевики. Налицо была не просто утечка информации, а самое обыкновенное предательство. Кто-то получал за это большие деньги. Но этот кто-то находился так высоко, что отсюда, из горного ущелья, до него было все равно, что до Господа Бога. В распоряжении Барановского был всего батальон, он хотел послать на выручку колонне хотя бы одну его роту, но ему запретили это делать, сказав, что колонну выручат и без него. Но Барановский знал, что не выручат, и начал возмущаться.