Посланец. Переправа
Шрифт:
Подполковник понимал его. Генералу опять придется докладывать о резонансном преступлении, а это всегда неприятно. Хотя раскрыть его не представляет никакого труда. У Головченко было обширное досье на Гусейнова, в том числе отпечатки его пальцев. Точно такие же отпечатки обнаружены на дверной ручке виллы Джабраилова и журнальном столике, на котором лежал шнурок. Если дадут разрешение на арест Гусейнова, тому не отвертеться. «А ограбление банка было организовано в высшей степени профессионально, — в который уже раз подумал Головченко. — До сих пор нет ни одной
Переправа
Командир полка Глебов, голый по пояс, стоял у колодца и, отфыркиваясь, сильными ладонями стирал с тела воду, которую лил на него из ведра ординарец Ванюшин. Брызги летели на землю, рассыпаясь серебряным бисером по зеленой траве. Ванюшин неудобно переступил с ноги на ногу, ведро качнулось, и тонкая струйка влаги, холодя тело, попала командиру полка за пояс галифе.
— Ты там поаккуратней, — резко повернув голову и глядя исподлобья на ординарца, произнес Глебов. — А то скоро портянки выжимать придется.
— А вы нагнитесь пониже, товарищ подполковник, — сказал Ванюшин, — тогда вода в штаны затекать не будет.
Глебов не ответил. Утреннее купание доставляло удовольствие, и он не хотел портить настроение ни себе, ни ординарцу. Но тот, неожиданно вытянувшись в струнку и щелкнув каблуками, так дернулся, что ведро со всей оставшейся в нем водой опрокинулось на спину Глебова. Глебов охнул, резко выпрямился, но выругаться не успел. Вывернув из-за угла, во двор дома въехал «виллис» командира дивизии. Глебов схватил полотенце и попытался промокнуть им галифе, уже впитавшими воду. Ванюшин, стоя рядом, в одной руке держал гимнастерку командира полка, в другой — широкий ремень с увесистой медной пряжкой со звездой посередине. Генерал Бобков неторопливо оглядел дворик и дом, в котором разместился штаб полка, подождал, пока Глебов оденется и подойдет к нему.
— Не ожидал? — спросил он, протягивая Глебову руку.
— Никак нет, товарищ генерал-майор, — сказал Глебов, прищелкивая каблуком. — Разведка не донесла.
— Значит, такая у тебя разведка.
— Мои разведчики меня еще ни разу не подводили, товарищ генерал, — с обидой произнес Глебов.
Командира дивизии он действительно не ждал. Тот должен был ехать не к нему, а в соседний полк к Онищенко, куда прибыло большое пополнение, в том числе артиллерией и самоходными установками. Дивизия готовилась перейти в наступление, и ее укрепляли средствами прорыва. Ожидал подкрепление и Глебов, но его пока не давали. Может, о нем и приехал сообщить командир дивизии?
— Ни разу не подводили, а сегодня подвели, — покачивая головой, сказал Бобков.
— Отдыхают они, товарищ генерал. Только что от немцев пришли, языка с собой притащили.
Оба они понимали, что разведчики здесь ни при чем. О передвижениях командира дивизии сообщают штабы. Бобков не предупредил об изменении маршрута, и сейчас его разыскивают в штабе дивизии и в штабе соседнего полка. Комдив знал об этом, поэтому сказал:
— Пойдем к тебе, сообщишь соседям, где я. И поговорить надо.
Бобков любил неожиданно приезжать к своим подчиненным. Внезапность имела то преимущество, что к приезду начальства не успевали подготовиться. Опытным глазом он отмечал сразу все недостатки. И в охране, если она была плохо организована, и в подготовке тыла, и маскировке позиций, да и в работе штаба полка. Склонный к сарказму, он умел так говорить о недостатках, что тот, кого это касалось, готов был провалиться сквозь землю. И Глебов, шагая вслед за командиром дивизии, еще раз мысленно окидывал взглядом свои позиции, думая о том, за что может зацепиться Бобков. Командир дивизии достал из кармана носовой платок, вытер им потную шею за воротником гимнастерки и ворчливо сказал:
— Ты тут купание разводишь, а мне об этом даже подумать некогда.
— А давайте сейчас, — предложил Глебов. — В нашем колодце вода как в сказке. Окатишься — и будто вновь народился.
Бобков остановился, окинул взглядом ладную, подтянутую фигуру Глебова и спросил:
— Тебе сколько лет?
— Двадцать девять, товарищ генерал.
Глебов смущенно улыбнулся.
— А мне пятьдесят три, — вздохнув, сказал Бобков. И уже ступив на порог штабного дома, спросил: — Радикулитом не мучился?
— Никак нет, товарищ генерал, — ответил Глебов.
— Вот когда доживешь до моих лет, узнаешь, что это такое. Пленный где?
— Отправили к вам, в штаб дивизии.
— Допрашивали? — Бобков мягко, по-отечески посмотрел на командира полка.
Глебов воевал хорошо, и разведчики его славились на всю дивизию. И то, что командир полка даже в суровых условиях войны старался выглядеть опрятным и подтянутым, тоже говорило о его характере. У такого командира в каждом взводе порядок. Командир дивизии с симпатией относился к Глебову.
Когда вошли в штаб и остановились у стола, на котором была расстелена только что подготовленная оперативная карта, Бобков, бегло скользнув по ней взглядом, тяжело опустился на стул и спросил:
— Что показывал пленный?
— Немцы ждут подкрепления, чтобы усилить оборону. Они думают, что наступление начнет наша дивизия. В частности, соседний полк, куда сегодня ночью подошла артиллерия. Они засекли ее.
— А на твоем участке?
— На моем участке не ждут, хотя и окопались основательно.
— Кто взял пленного?
— Демидов, товарищ генерал.
— Это тот самый сибиряк, который перед последним наступлением засек немецкие огневые точки за скатом высотки?
— И танки, врытые в землю, — добавил Глебов. — Мы их тогда первым залпом катюш накрыли.
— Отдыхает, говоришь?
— Спит, наверное. Разведчики после задания всегда отсыпаются.
— Придется разбудить. Пошли кого-нибудь за ним, — сказал Бобков и, поднявшись со стула, стал внимательно рассматривать карту местности, которую занимал полк. Глебов тоже уставился на карту.