Посланец. Переправа
Шрифт:
— Мост они будут защищать до последнего. — Евглевский оторвал глаза от карты и, выпрямившись, посмотрел на Глебова. — Если мы захватим его, немцы будут обречены, и они это понимают.
— Ты же знаешь меня, — улыбнулся Глебов. — Я всегда был максималистом. А максимальная задача — уничтожить врага.
— Посмотрим, что донесут разведчики, — сказал Евглевский. — Без точных разведданных планировать новую операцию трудно. А группу прорыва можем нацелить и на мост. На правом фланге тогда нанесем только вспомогательный удар.
Глебову почудилось, что при слове «разведка» кто-то осторожно царапнул его по сердцу.
— В поведении противника ничего нового не замечено?
— Пока нет, — ответил Рощин. — Две небольшие группы сосредоточились по краям болота, но никакой активности до сих пор не проявляют.
— Очевидно, ждут подкрепления, — заметил Глебов.
— По всей видимости, так, — подтвердил Рощин.
— А что у Онищенко?
— У Онищенко пока тихо, — сказал Евглевский. — Так тихо, что это начинает беспокоить. Только что говорил с их начальником штаба. Он мне и сказал это.
— Для нас сейчас главное не то, что у Онищенко, а то, что донесут наши разведчики. Разведгруппа слишком велика, чтобы пройти незамеченной. Болото-то шириной всего километр. Немцы следят за ним днем и ночью. — Глебов сделал паузу и добавил: — Как, впрочем, и мы тоже. Я вот что думаю. Как только разведгруппа выйдет на линию нашей передовой, надо будет ударить по немцам, скопившимся по обе стороны болота. Отвлечь их. Иначе мы ни за что потеряем разведгруппу и никаких данных о переправе на другой берег реки не получим.
— Я тоже об этом подумал, — сказал Евглевский.
— Свяжись с артиллеристами, — приказал Глебов. — Пусть будут готовы. А я сейчас пойду к разведчикам.
Женя уже прибыла к ним. Вся разведгруппа находилась в овражке около своего блиндажа, и Глебову сразу бросилась в глаза ее тоненькая фигурка, казавшаяся особенно незащищенной по сравнению с крепкими, широкоплечими фигурами разведчиков. Демидов что-то объяснял ей, но, увидев Глебова, замолк и повернулся к нему. Когда Глебов приблизился к краю овражка, Демидов скомандовал: «Смирно!» и доложил:
— Товарищ командир полка! Разведгруппа готова к выполнению боевого задания. Командир группы лейтенант Демидов.
— Вольно, — махнул рукой Глебов и спросил: — Все проверили? Все обговорили?
Он встретился взглядом с Женей, скользнул глазами по ее фигуре в узких, новеньких бриджах, выданных старшиной, и сказал совсем не командирским тоном:
— Никогда не провожал вас, а сегодня провожаю. Такой большой группой средь бела дня за линию фронта вы еще не ходили. Как только выйдете на линию нашей передовой, артиллерия ударит по немцам с обеих сторон болота. Перейдите на ту сторону и замрите. Никаких активных действий до наступления темноты не предпринимайте. Замаскируйтесь и наблюдайте за поведением противника. На связь выйдете только тогда, когда найдете переправу. Окопайтесь около нее и ждите нас. Если во время прорыва выявите невскрытые огневые точки противника, тут же сообщите их координаты. — Он снова посмотрел на Женю, которая вся подтянулась при его взгляде, и спросил: — Кто понесет рацию?
— Младший сержант Сукачев, — ответил Демидов.
— За рацию отвечаете головой, — сказал Глебов, оглядывая Сукачева, и, повернувшись к Демидову, добавил: — А вы за радистку.
— Мы ее немцам не отдадим, — произнес Сукачев и нехорошо улыбнулся.
И эта улыбка не понравилась Глебову. Она походила на ухмылку, за которой скрывалась лежащая на поверхности корысть. У Жени дернулись губы, и Глебов понял, что ухмылка не понравилась и ей. Но показывать командирскую власть он не захотел. Наоборот, смягчившись, сказал:
— С такой девушкой вы полетите на крыльях. — И тут же, посуровев, добавил: — Если с ее головы упадет хоть один волос, полк вам этого не простит.
— Ну что вы, товарищ командир полка, — с ноткой обиды произнес Гудков. — Мы ее с той стороны в запазухе вынесем.
Женя посмотрела на Гудкова, и на ее щеках появились еле заметные ямочки. Очевидно, представила, как Гудков будет выносить ее в запазухе из-за линии фронта.
— Разрешите строиться? — обратился к Глебову Демидов, и он заметил, как сразу посерьезнела Женя. «Храни тебя, Господь», — глядя на нее, мысленно произнес Глебов и сказал:
— Стройтесь!
Группа построилась в шеренгу, Демидов медленно пошел вдоль нее, внимательно оглядывая каждого разведчика, остановился около радистки и, ничего не сказав, прошел дальше. Потом скомандовал:
— Направо, шагом марш!
Разведчики строем направились по оврагу. У каждого на плече был автомат, а за спиной вещмешок, в котором лежали запасные диски, гранаты, индивидуальный перевязочный пакет и немного еды. Женя шла пятой между Гудковым и Сукачевым. За ее спиной тоже был вещмешок, правда, на плече не было автомата. Зато на широком ремне, перепоясывавшем тонкую талию, висел тяжелый пистолет ТТ в старенькой, местами вышарканной добела кирзовой кобуре, которую, по всей видимости, ей подарил кто-то из разведчиков. Женя шла, не оглядываясь, и Глебову показалось, что она не бросила ему прощального взгляда только потому, что стеснялась разведчиков. Подождав пока отряд скроется за поворотом оврага, Глебов направился в штаб. Евглевский уже ждал его.
— Звонили из штаба дивизии, — сказал он. — Спрашивали, когда вышли разведчики.
— Ну и что ты им сказал? — Глебов насупился, ему не понравилось, что за действиями его разведки так пристально следят из дивизии.
— Сказал, что только что вышли.
— Больше ни о чем не спрашивали?
— Ни о чем.
— Позвони в батальон Алтухову, скажи, чтобы как только у него появятся разведчики, тут же сообщил нам. Мы дадим команду артиллеристам на огонь. Вот тогда он пусть и переправляет разведчиков через свою передовую.
Евглевский начал звонить, а начальника оперативного отдела Рощина в это время вызвал к телефону штаб дивизии. Там снова спрашивали о том, когда ушли разведчики. Глебов понял, что все надежды дивизии на успешный прорыв связаны сейчас с ними. Он мысленно представил группу разведчиков, цепочкой идущих по дну оврага, Женю в солдатских бриджах и тяжелых кирзовых сапогах, с пистолетом на поясе, и подумал, что никогда не простит себе, если с ней случится несчастье. Ведь если бы он очень постарался, мог вместо нее послать кого-то другого. Глебов не знал кого, но ему казалось, что для такого задания можно было выпросить у командира дивизии опытного радиста. Бобков бы не отказал, но эта мысль пришла ему только сейчас, а не тогда, когда командир дивизии давал задание найти брод. И от сознания того, что ничего исправить уже нельзя, на сердце ложилась непомерная тяжесть.