Послания Ивана Грозного
Шрифт:
Стефана-Немани (XII - XIII в.), принял монашество в юности, был архиепископом
Сербии; отец его Стефан отрекся от престола и постригся в монахи под именем
Симеона в 1195 г. Рассказ о Савве и его отце содержится в «Степенной книге» (ПСРЛ,
XXII, 388 - 392). Рассказ о Николае Святоше, князе Черниговском (XII в.), содержится в
«Печерском Патерике» (см.: Патерик Киевского Печерского монастыря. СПб., 1911, стр.
85 - 86 и 184 - 185; эпизода с «отогнанием»
вероятно, эта легенда почерпнута Иваном IV из устной традиции). Игнатий - патриарх
Константинопольский, сын императора Михаила Рангава (IX в.); о мучениях,
понесенных им от императора Варды, рассказывается в «Степенной книге» (ПСРЛ,
XXII, 344 - 345); однако здесь указывается, что Игнатий был замучен «не до конца» и
при императоре Василии Македонянине вновь восстановлен на патриаршем престоле
(там же, 350 - 351))
А коли жестоко в черньцех, ино было жити в боярех, да не стричися.
Доселе, отцы святии, моего к вам безумнаго суесловия. Отвещание мала
изрекох вам, понеже в божественном писании о всем о сем сами множае
нас, окаянных, весте. И сия малая изрекох вам, понеже вы мя понудисте.
Год уже равен, как был игумен ( В рукоп. добавл. и (также в ТЦП); испр. по
К). Никодим на Москве: отдуху нет, таки Собакин да Шереметев! А я им
отец ли духовный, или начальник? Как себе хотят, - так живут, коли им
спасение души своея не надобет! Но доколе молвы и смущения, доколе
плища и мятежа, доколе рети и шепетания (( В рукоп. описка: шеперания
(также в КП). ), и суесловия? И чесо ради?
– злобеснаго ради пса Василья
Собакина, иже не токмо ыеведущ иноческого жития, но ни видяща, яко
есть чернец, не токмо инок, еже есть велико (ни видяща, яко есть чернец, не
токмо инок, еже есть велико. - Подчеркивая, что инок выше чернеца, Грозный,
очевидно, обозначает этими терминами две различных степени монахов, имея в виду
под чернецами «новоначальных» (монахов, не имеющих степени), а под иноками -
«малосхимников» (первая степень монашества; признаком малосхимников являлась
мантия).). А сей и платья не знает, не токмо жительства. Или бесова для
сына Иоанна Шереметева? Или дурака для и упиря Хабарова? Воистинну,
отцы святии, несть сии черньцы, но поругатели иноческому житию. Или не
169
весте Шереметева отца Василия? Веть его бесом звали! И как постригся,
да пришел к Троицы в Сергиев монастырь,
что был митрополит, тот с Коровиными, да межь себя бранитца, да оттоле
сейм и почалося (Или не весте Шереметева отца Василия?...снялся с Курцовыми...да
оттоле се им и почалося. - Отец И. В. Шереметева постригся в Троице-Сергиевом
монастыре (под именем Вассиана) между 1537 и 1539 гг. По весьма вероятному
предположению Барсукова (ук. соч., 78 - 79, 91), это «невольное» пострижение стоит в
связи с борьбой боярских партий в период «боярского правления» (когда был свергнут с
митрополии и Иоасаф, - см. выше, комментарий к первому посланию Курбскому, прим.
23). Остальные подробности биографии В. Шереметева, упоминаемые царем, по
другим источникам не известны. Указание Грозного, что В. Шереметев «снялся с
Курцевыми» (родственники казначея Никиты Фуникова-Курцева, см. комментарий к
первому посланию Курбскому, прим. 45), Барсуков (ук. соч., стр. 79) понимает том
смысле, что у В. Шереметева «вышли неудовольствия» с ними; однако «сънятися» чаще
означает «собраться, соединиться, сойтись» (Срезневский, Материалы для словаря др.-
русского языка, т. III, стлб. 783 - 784); можно поэтому предположить, что в борьбе,
раздиравшей Троицкий монастырь, В, Шереметев и Курцевы составляли одну партию,
а Иоасаф и Коровины - другую. Любопытно, что в этом послании Грозный с явным
осуждением трижды поминает митрополита Иоасафа, близкого к течению
«нестяжателей» (противников монастырского землевладения), в то время как в первом
послании Курбскому Иоасаф упоминается в сочувственном тоне - как жертва боярского
самовольства (см. выше, стр. 34).). И в каково простое житие достиже святая та
обитель - всем, разум имущим видети, видимо.
А дотоле у Троицы было крепко житие, и мы се видехом: и при нашем
приезде потчивают множество, а сами чювственны пребывают. А во едино
время мы своима очима видели в нашь приезд. Князь Иоанн был
Кубенской у нас дворецкой. Да у нас кушание отошло приезжее, а
всенощное благовестят. И он похотел тут поести да испити - за жажду, а не
за прохлад. И старец Симан Шюбин и иныя с ним, не от больших (а
большия давно отошли по келиам), и они ему о том как бы шютками
молвили: «князь Ивансу, поздо, уже благовестят». Да сесь, сидячи у
поставца, с конца ест, а они з другово конца отсылают. Да хватился
хлебнуть испити, ано и капельки не осталося: все отнесено на погреб.