Послания Ивана Грозного

Иван IV Грозный

к себе всех людей, к целованию приведе, пришед ратию к Москве, и

боярина нашего князя Ивана Федоровича Бельского и иных бояр и дворян

переимали советники сего Кубенской и иные, до его приезду, да сослав на

Белоозеро и убили; да и митрополита Иоасафа с великим бесчестием с

митрополии согнаша. Потом же князь Андрей Шуйской со

единомысленики своими, пришед к нам в столовую избу, неистовым

обычаем, и перед нами боярина нашего Семена Федоровича

Воронцова

восхитпвше безчестно и оборвавши, вынесли из нашей столовой избы и

хотели ево убить. И мы послали к ним митрополита Макария, да бояр

своих Ивана, да Василья Григорьевича Морозовых своим словом, чтоб его

не убили, и они едва нашего слова послушали, а сослали ево на Кострому;

а митрополита в то время безчесно ( Так Пг М; Ар безчетно. ) затеснили и

мантию на нем со источники исодрали; а бояр наших тако же безчесно

толкали. Ино то ли их к нам доброхотство, что бояр наших угодных нам,

супротивяся им, и велели их переимати и побили и различными муками и

гонении мучили? То тако ли душу свою за государей, своих полагают, что к

нашему государьству ратьми приходити и перед нами июдейским

сонмищем бояр имати, и с нами, государи, холопу ссылатися, или государю

у своего холопа упрашивати? То ли к нам прямая их служба? Воистину, сие

всем окрестным в подсмеяние, слыша такое их неистовство и гонение!

Како могу изрещи, колики беды случишамися от них от преставления

матере нашей и до того лета? Шесть лет и пол не престаша сия злая

содевающе!

Егда же достигохом лета пятагонадесят возраста нашеко, тогда, Богом

наставляеми, сами яхомся царство свое строити, и за помощию

всесильнаго Бога, начася строити и царьство наше мирно и немятежно по

воле нашей. Но тогда случися, грех ради наших, от произволения Божия,

распростершуся пламени огненному, царьствующий град Москву

попалиша; наши же изменники бояре, иже от тебя нарицаеми мученики (их

же имена волею ( Так М; Ар воею. ) премину), аки благополучно время

изменной ( Так Пг М; Ар изменно. ) своей злобе улучиша, наустиша

скудожайших умов народ, что бутто матери нашей мати, княгиня Анна

Глинская, со своими детьми и с людьми сердца человеческая внимали и

таковым чародейством Москву попалили; да бутто и мы тот их совет

94

ведали. И таковых их изменников наших наущением, множество народа

неистовых, воскричав, июдейским обычаем, приидоша соборныя и

апостольский церкви в придел святаго великомученика Димитрия

Селунского и, изымав боярина нашего князя Юрья Васильевича Глинского,

безчеловечне выволокли в соборную церковь Успения пресвятыя

Богородицы, и убиша в церкви безвинно, против митрополича места, и

кровию его помост церковный окравовивше, и вывлекше тело его в

предние двери церьковныя и положиша, яко осужденика, на торжищи. И

сие во церкви святой убийство его всем ведомо. Нам же тогда живущим в

своем селе Воробьеве, да те же наши изменники возмутили народ, яко бы и

нас убитп, за то, яко же ты, собака, лжеши, что бутто мы князь Юрьеву

матерь Глинского, княгиню Анну, и брата его, князя Михаила, у себя

хороним от них. И сия суемудръствия како смеху не подлежат! О чесо ради

убо нам царьству своему запалители самым быти? Такова убо стяжания

прародителей наших благословение у нас погибе, еже от иных вещей и во

вселенней обрестися не может. Кто безумен или яр отаков может явитися,

еже бы гневаяся на своя рабы, да погубит стяжания своя, могл бы их

погубити, а своя сохранити? Посему во всем ваша разумеется собачья

измена. Такожде на таковую высоту, еже Иван святый, водою кропити: се

убо безумие явственно. И тако ли достойно служити нам бояром нашим и

воеводам, еже таким собацким собрании безчеловечне бояр наших

доброхотных убивати, еще же в черте нам кровной, не помышляя в себе

страха нашего? И тако ли душу свою за нас полагают, еже во всем нам

супротивная устрояют? Нам убо закон полагающе во святыню, сами же с

нами путь шествовати не хотяще! Почто и хвалишнся, собака, в гордости,

такожде, и инех собак и изменников, бранною храбростию? Господу

нашему Исусу Христу глаголющу: «аще царство на ся разделит, не может

стати»; такожде кто может бранная понести противу врагов, аще растлится

междуусобия браньми царство? Яко же убо древо како цвести может, аще

корени сущу суху; тако же и сие: аще не прежде строения во царстве

благая будут, како бранная храбре поставятся?

Яко же убо предводитель множае полк утвержает, тогда множае

побеждаем паче бывает. Ты же, вся сия презрев, едину храбрость

похваляешь; а о чесом же храбрости состоятися, сия ни во что полагаешь,

и являлся не токмо утвержая храбрость, но паче разрушая, яко же ничто же

еси: в дому изменник в ратных же пребывании разсуждения не имея,

понеже хощешь междоусобными браньми, паче же самовольством,

храбрость утвердити, емуже быти не возможно.