Посланник
Шрифт:
– Хочешь похоронить ее в озере под холмом? – на всякий случай уточнил правитель.
– Да.
– Ну так похорони, – кивнул Найл.
Сам он тоже не раз задумывался о погибших. В городе пауков таких проблем никогда не возникало. Люди там не умирали – они просто-напросто исчезали бесследно, и никаких обычаев, связанных со смертью и погребением, у слуг пауков возникнуть не могло. Когда двуногие обитатели города получили свободу, это даже привело к эпидемии, справиться с которой стоило большого труда.
Семья Найла хоронила умерших в песках. Они вырывали среди дюн глубокую яму, стелили на дно мягкую шкуру и укладывали на нее покойного, положив
Правитель уже неоднократно собирался достойно похоронить умерших, но всякий раз что-нибудь мешало: в роще у реки они спасались от гусениц, на поляне – уходили от человеко-лягушек, сейчас, в лесу, из-за суеты вокруг постоянных родов, для этого не хватало свободных рук. К тому же брошенные мертвые тела ни у кого не вызывали удивления: недавние рабы смертоносцев даже не подозревали, что людей можно достойно проводить в последний путь.
Вот пауки – это да. В каждом случае гибели смертоносца от руки человека его останки торжественно сжигали на центральной площади, нередко сопровождая это событие показательной казнью сотни людей – для острастки.
Возможно, именно это трепетное отношение смертоносцев к насильственному уходу из жизни и побудило Найла не закапывать, а кремировать отца…
– У Нефтис родился мальчик, Посланник Богини, – «услышал» Найл послание Шабра. – Мне казалось, тебе будет интересно это услышать.
– Она жива?
– Жива! Я лично помогал ей при родах, – похвастался смертоносец.
– А как себя чувствует Джарита?
– Начинаются схватки… – И ученый паук исчез из сознания.
«Значит, у меня родился сын…» – понял Найл, но почему-то не испытал при этом никаких эмоций.
Впрочем, за прошедшие дни он вообще мог разучиться чувствовать. Найлу приходилось заботиться о пропитании всей колонии; в голове постоянно крутились мокрицы, гусеницы, кузнечики, саранча, растительные клопы, мухи, вампиры и прочие, и прочие, и прочие… Да еще Симеон каждую свободную минуту тратил на то, чтобы вытребовать у правителя хоть какой-нибудь растительной пищи. Цветы-кровососы успевали подрасти дважды, и оба раза медик состригал их под самый корешок. Раза три пришлось отважиться на весьма рискованные путешествия за «живыми капканами», чтобы тушить в их жиру тростниковые ростки, но почему-то обошлось без жертв. Похоже, воздействие поселившегося на поляне злого божка разогнало и человеко-лягушек, и опасных хищников.
К счастью, благодаря близости Богини выжившие после родов женщины очень быстро набирались сил и вскоре уже могли участвовать в охоте; уведенные из города паучата подросли и набрались опыта. В общем, добычи теперь хватало с избытком, однако Найл настолько привык днем и ночью думать только о еде, что теперь вместо беспокойства о сыне заботился лишь о том, где проводить следующую облаву.
– У Джариты родилась дочь, Посланник Богини, – опять проявился в сознании Шабр. – Надеюсь, тебе это интересно.
– Как она?
– Совершенно здорова. – Паук почувствовал, что правитель беспокоится именно о служанке. – Наверное, ты не знал, Посланник Богини, но стражниц и служанок для тебя подбирал именно я.
В его мыслях звучали нотки торжества.
– Скажи, Шабр, а когда кончится эта волна родов?
– Думаю, в течение ближайших дней. Влияние Великой Богини значительно сократило
– Это хорошо… – кивнул правитель и внезапно спросил: – А о ком еще ты собираешься мне сообщить?
– О Савитре. Она будет одной из последних.
– Так я и знал, что ты следил за нами…
– Я о вас беспокоился, – с некоторым ехидством поправил смертоносец.
– Мерлью была права, – усмехнулся Найл. – Ты совершенно очеловечился.
– Извини… – У Шабра опять кто-то начал рожать.
Перед проходом сквозь колючий кустарник собралось несколько человек. Они держали в руках завернутое в мягкую шкуру тело. Через некоторое время подошла принцесса. Она была в плотном черном платье – переоделась ради своей служанки. Кто бы мог подумать, что всего лишь год назад Мерлью пыталась подарить Савитру ему.
– У принцессы тоже умерла служанка, мой господин? – неуверенно спросил Рион.
– Откуда ты явился?
– Меня прислал Симеон. Он просил передать…
– Что матерям нужны витамины, которые содержатся только в растительной… Я уже наизусть все его послания знаю.
– Да, мой господин, – неуклюже поклонился паренек и подумал, что Юккула в последнее время много двигалась и, наверное, у нее мало сил. Парнишка уже давно до холода в груди боялся за подругу, не мог найти себе места и все свободное время либо бродил за медиком, либо приставал с вопросами к его ученицам.
– Не волнуйся так, – попытался успокоить его Найл. – Ничего с твоей Юккулой не случится. Ее ко мне в охрану Шабр лично отбирал.
– Я знаю.
– Да?
Вот тут правитель искренне удивился. Мужчины в городе пауков находились на уровне домашних животных – во всех смыслах этого слова: их сытно кормили, им давали крышу над головой, одежду и постель, но запрещали сделать по своей воле даже шаг, гоняли на хозяйственные работы, а иногда и ели, утащив в сторонку – чтобы всех прочих не смущать. Дисциплина была такова, что в строю за недозволенное движение зрачков слуг жестоко избивали, а за жест надсмотрщицы могли отправить их в квартал рабов – почти неприкрытую кормушку смертоносцев.
– Скажи, Рион, а как ты с ней познакомился?
– Я кормил ее, господин мой… – Давнее воспоминание о первой встрече заставило Риона растянуть губы в улыбке. – То есть не кормил, конечно. Она ведь из школы охранниц. А меня после детского острова хотели отправить в квартал рабов. Считали, что я очень худенький, неполноценный. Но так получилось, послали в деревню, в сады. Однажды, в пору сбора урожая, воспитанниц школы прислали охранять сад от древесных клопов. У нас их тогда целая стая бродила. Огромные. Если в дерево вопьются – урожая не жди. А они ведь стаями ходят, за один набег весь сад уничтожить могут. Вот и прислали. Я ее сразу увидел. Она такая… Она не как все. У нее глаза как небо. А улыбка… Не знаю, как сказать. Она тогда много улыбалась. Прямо на солнце стояла, не пряталась. И от стрекоз не шарахалась. Я тогда ей персик принес. Надсмотрщица наша отвернулась, я и унес один. Она взяла. Я еще хотел принести, но больше не получилось. Несколько раз подходил к ней. Думал, может, позовет. Охранницы ведь имеют право, кого хотят выбирают. Вот. Ну а потом они ушли. А через три месяца меня увидела надсмотрщица из города. Сказала, что я очень маленький и нестандартный и что мне среди людей жить нельзя. Она увела меня в город. То есть я корзину с виноградом нес. Вот…