Посланник
Шрифт:
В подвал меня отвёл молодой пацан, лет семнадцати, что вынырнул из коридора. Ничего не говорил, просто жестом предложил следовать за ним. Мы прошли через железную дверь, и попали в бомбоубежище. Да, школа, особенно советская, — это хорошая крепость, в которой есть куда прятаться от бомбардировок. Несколько поворотов коридора, и мы оказались в большом зале, где громко работал двигатель. Пацан подошёл к массивной стальной двери и постучал особым образом.
— Открыто, — сказал оттуда недовольный голос.
Малец вцепился
— Ну, привет, — за большим столом сидел мужчина лет сорока с небольшим, опрятный, одетый в наглаженную синюю рубаху. Выглядел он, как начальник малого предприятия, смущала только кобура на ремне, в которой, судя по рукоятке, торчал револьвер системы Нагана. — Будем знакомы. Рогов моя фамилия, Борис Аристархович Рогов, начальник тутошний. Присаживайся. Рад, что ты живым добрался. Приключения по дороге были?
— Собак встретил, ещё каких-то тварей летающих, — одна бровь местного начальника приподнялась, видимо, новость тревожная.
— От собак ты ножом бы смог отбиться. Может быть, — заметил он. — А вот летуны… вас ведь без оружия отправляют.
— Оружие у меня было, — сказал я, указывая на дверь. — Сдал на входе.
— О, как! Научились передавать?
— Нет, здесь нашёл, карабин. Снял с убитого.
— А убитый?
— Не представился, — я развёл руками. — Его при мне убили. Почти. Вот это на шее было.
Я протянул ему медальон.
— Водолей, — он вздохнул. — Жалко, хороший парень был, смелый и везучий. Был. А как он погиб?
— Его двое убили, странные такие, в балахонах, морды все в татуировках…
— Где они? — перебил он меня.
— Мертвы, — сразу сказал я, а из груди местного начальника вырвался вздох облегчения. — Он их застрелил, обоих, а они его ранили. Я на выстрелы прибежал, смотрю, они мёртвые, а его уже потом по кровавому следу нашёл, он уполз, но не успел жгут наложить, кровью истёк, артерия на бедре была перебита. У него я карабин забрал и патронов немного. А потом собаки набежали, а чуть позже — крылатые.
— Ясно, — он вздохнул, потом встал, подошёл к незаметной двери в стене кабинета и постучал ногой. — Петрович!
Дверь открылась, оттуда послышался голос явно пожилого человека:
— Чего?
— Тут гость рассказывает, что Водолея писаные завалили.
Из-за двери раздалась матерная тирада, а потом снова вопрос:
— Где они?
— А он с ними вничью разошёлся, их завалил, а сам потом кровью истёк.
— Уже хорошо, давно их в наши края не заносило.
Петрович вышел из двери и присел рядом на табурет. Это был старик хорошо за шестьдесят, в рабочем комбинезоне и с руками, заляпанными машинным маслом. Ещё бодрый и с ясным взглядом, явно какой-то технический спец.
— Гриценко, — представился он, протягивая широкую мозолистую ладонь, которую
— Таранов Дмитрий Сергеевич, менеджер по закупкам, водитель большегруза, был.
— Вот и познакомились, — подвёл итог Рогов. — Теперь давай по существу.
— Да у меня всё стандартно, — я развёл руками. — Я Коростина ищу, а как найду, буду действовать по его указаниям. Ещё послание к нему.
— Смотри, Коростина мы знаем, он в этих краях человек известный. Вот только появляется раз в пятилетку. До тебя уже двое приходило, оба погибли по глупости.
— А у них были послания?
— Были, но, насколько помню, к нему не попали. Один своё просто потерял, там, если честно, дурачок был, недели здесь не прожил. Второй хранил при себе, хотя я предлагал оставить в крепости, тогда бы точно попало по адресу.
— И?
— В рейде он на ехидну нарвался, потом покажу тебе, что это такое. От него одни ноги остались. Кислота и послание сожгла. Самое обидное, что Коростин через два дня нарисовался, мы ему сказали про письмо, он матом крыл минут пять. Так что советую…
— Да ради бога, — я вынул конверт и положил его на стол. — Можно вскрыть, оно не секретное.
— Подозреваю, содержание только сам Коростин поймёт, — проворчал Петрович, потом вынул из кармана перочинный нож и вскрыл конверт. На листе плотной бумаги от руки были написаны столбцы цифр и буквенные обозначения. Местами попадались пометки, написанные от руки, типа: «Медь рафинированная» или «Сечение 0.4», и «Регулятор на 8».
— Рано или поздно оно к нему попадёт? — спросил я.
— Да, попадёт, — Рогов взял послание и убрал в ящик стола.
На какое-то время повисло молчание.
— У меня вопросы есть, — скромно сказал я.
— Понимаю, — ответил Рогов и продолжил молчать.
— Пока Коростина нет, — сказал Петрович, — у нас поживёшь, в рейды ходить будешь, таскать хабар.
— Какой? — с интересом спросил я.
— Тушёнку, патроны, оружие, одежду, если найдёшь. Город-то, считай, миллионник, а людей живых тут едва три сотни наберётся.
— Я вот уже нашёл хабар, — я полез в мешок и вынул шприцы с зелёной жидкостью. — Не знаю, что это, но решил захватить. У тех самых писаных прибрал. Полезные они?
— Чистейший, — сказал Петрович, поднеся к глазам шприц с самой тёмной жидкостью. — Тут доз, наверное, сорок.
— Ну, не сорок, — скептически заметил Рогов. — Но двадцать будет. Явно к чему-то готовились. — Он повернулся ко мне, — это их допинг, усиление, один укол — и человек часа два будет прыгать, как заводной, железо руками гнуть и кирпичи разбивать. Сами мы не употребляем, слишком опасные побочные явления, а вот учёные берут хорошо.
— Учёные? А нельзя ликбез устроить, хотя бы короткий? — попросил я.