После Чернобыля. Том 1
Шрифт:
...Пока в Правительственной комиссии обсуждали сроки и технологию возведения саркофага, 13 и 14 мая монтажники ЮЭМ вместе со специалистами института Атомэнергостройпроект (АЭСП) срочно проектировали стенку биологической защиты и придумывали, как эту работу осуществить.
Основная стена у подножия четвертого блока должна быть толщиной 7 метров, выше — сужаться до четырех. Высота — 6 метров. Ее общую конструкцию проектировал личной со своей командой Ф.С. Тимиров, директор института Атомэнергостройпроект.
Монтажники и предложили сделать стенку сборной, установить там короба своей конструкции и заполнить их бетоном подходящей марки.
Короба изготавливал Киевский завод экспериментальных конструкций Минэнерго. Под руководством
Дело тут не в какой-то необычной их сложности. Но очень уж зыбкими и громоздкими были эти двенадцатиметровые конструкции. Их следовало доставить без малейших повреждений и перегибов, чтобы потом дистанционно раз и навсегда состыковать,
Дорога от Чернобыля к станции тогда была не такой просторной, как теперь. Ветви деревьев нависали над коробами, грозя сдвинуть. Поэтому проводить огромные (японские и челябинские) трейлеры было непростым делом. Часть деревьев пришлось срубить. Впереди и сзади колонны, словно почетный эскорт, шли машины Госавтоинспекции. Каждый трейлер с блоком сопровождал мастер или прораб... В километре от станции военные на транспортных машинах ИМРах тащили их к стене энергоблока и придвигали плотно один к другому.
Укрупняла блоки, устанавливала на трейлеры и затем везла на станцию одна и та же сборная бригада из лучших монтажников трестов Южэнергомонтаж и Спецатомэнергомонтаж — асы и своем деле старший прораб С.М. Сергейчук, прораб В.И. Стампов и прораб Ю.Я. Баладюк, старший прораб Д.М. Кнут, И.Я. Кузнец, И.Н. Мудревский и другие под руководством заместителя начальника управления ЮЭМ В.Н. Норика. Не посмотрев это поистине “поле битвы” своими глазами раз, другой, десятый, ходом этого “сражения” управлять было бы действительно просто невозможно. Поэтому непосредственные руководители этой ювелирной работы — В.Н. Свинчук и В.М. Казаков то и дело с вертолетов разглядывали завал, чтобы убедиться: все идет, как задумано. Старались подлетать как можно ближе.
“Размазывать” во времени эту работу было нельзя — стенка требовалась как можно быстрее. Но по ходу дела постоянно возникали вопросы.
Чтобы короба у подножья реакторного отделения плотно прилегали друг к другу и не распадались, в ЮЭМе придумали автоматические защелки-уловители, которые срабатывали при касании и навечно состыковывали эти тридцатитонные блоки на их постоянном месте.
Ошибаться действительно нельзя — назад неудавшийся блок не уберешь. Поэтому на полигоне водители тренировались выполнять эти, в общем-то, несложные для мирного времени операции так, словно дело касается состыковки космических аппаратов. Возможно, сравнение не так уж и неправомерно. Началась эта эпопея изготовления и доставки блоков 26 мая, а последний блок доставили 3 июня, то есть всего за 7 дней ЮЭМ выполнил программу, для которой в обычных условиях требовались бы месяцы.
Теперь предстояло стенку заполнить бетоном.
— К вечеру в воскресенье, 22 июня, подъехав на БРДМ (боевая разведывательно-десантная машина) максимально близко к северной стороне четвертого блока, мы с Игорем Кравченко и солдатом-дозиметристом Колей вылезли из люков и впервые в нашей жизни начали нашу дозиметрическую разведку местности, — рассказывал позже специалист по бетонам Р.С. Тиллес. Именно — местности, поля боя, а не территории промышленного объекта, заполненной горами обгоревшей техники, экскаваторами, пожарными машинами, паутиной смятых бетоноводов. Тишина. Впереди — никого. Только черная громада разрушенного энергоблока, обнаженные голубые ГЦНы (главные циркуляционные насосы) из блочного технологического контура, желтые ресиверы, завалы... Голос Коли называет цифры, нарастающие до предела, после которого я командую: “Бегом!” Мы разведывали обстановку в дополнение к тому, что сообщили дозиметристы. Ведь и задача была неординарной: любой ценой забетонировать контейнеры
И вот снова километров двадцать по шоссейной дороге, потом по станционному двору идет необычный караван. Два трактора тянут трубу длиной в километр — будущий бетоновод. Его сопровождают 14 рабочих во главе со старшим прорабом В.Н. Нориком. И бригада тоже необычная: снова в нее входят старший прораб Д.М. Кнут и бригадиры: И.Я. Кузнец, И.Н. Мудревский и другие. Как говорится, сборная страны, элита. Организовали эту работу подразделения УС ЧАЭС, ЮЭМ и АЭСП (институт “Атомэнергостройпроект”). Работали без перекуров. Каждому члену бригады “досталось” по 15-20 бэр.
— Вчера вот закончили монтаж трубопроводов для подачи бетона, — рассказывал мне в июне Казаков и не скрывал удовлетворения. — Трубы монтажники ЮТЭМа заблаговременно сварили в плети, потом с помощью радиоуправляемой японской техники на трейлерах их подтягивали к реакторному отделению, а управление механизации строительных работ Минэнерго выполняло заключительные операции.
Например, на этом трубопроводе, уже на территории АЭС, предстояло заварить колено. Первый заместитель министра Минэнерго СССР С.И. Садовский предложил на машине установить сварочный аппарат, а за ним отправить БРДМ с двумя хлопцами. Бронемашина подъезжает, хлопцы из нее выскакивают по очереди и подбегают к трубе, сваривают участок стыка. А им издали кричат, сколько минут прошло. Стыки, на сварку которых и обычных условиях уходит часа полтора, эти ребята на тренировках варили за 30 минут, а в “поле” — за 18 минут, передавая сварочный аппарат, как эстафету.
Это была отличная идея — обезопасить завал с наименьшим привлечением людей, а затем выровнять с помощью радиоуправляемой техники эту гору из обломков оборудования и железобетона, залив и ее цементным молоком.
В обычных условиях на обдумывание и подготовку подобных работ отводилось бы специальное время. Теперь к их выполнению приступали практически в тот же день, когда получали задание.
— Сегодня в 23.00 начинаем большую закладку бетона. Завтра закончим, — докладывал на заседании Правительственной комиссии тогдашний начальник УС ЧАЭС Гора, человек слегка полноватый, внешне спокойный, даже как будто излишне уравновешенный. Но в действительности — грамотный, высококвалифицированный специалист, способный быстро оценить обстановку и принять точное, верное решение. Энергостроители — собственно строители и монтажники из подразделений Минэнерго — работали на многих участках одновременно. Их результат часто требовался быстрее других, как обладающий наибольшей оперативной значимостью. Нередко сказывался он и на критическом пути работ (то есть наиболее важный, трудоемкий этап или требующий наибольшего количества участников), а нередко и в самых опасных местах. Поэтому и на заседаниях Правительственной комиссии больше всего вопросов было к энергостроителям. Поэтому однажды председательствующий Маслюков обратился к Корсуну: “Организуйте прочтение лекций всем работающим у вас, чтобы понимали суть радиационной опасности и учитывали в процессе работы”. О необходимости беречь людей говорили почти на каждом заседании, порою грозили карами тем начальникам, чьи люди переберут дозволенные на тот, начальный период 25 бэр... Официально никто и не перебрал. Многие бывалые ликвидаторы просто не сдавали свои накопители: работать-то все равно надо.
...Это происходило в ночи с 3 на 4 и с 4 на 5 июня. В операции участвовали прораб Б.А. Радченко, мастер Гладинец, рабочие ЮЭМа, ЮТЭМа, военные. Полковник В.А. Себякин оставил строителям на ночь два бронетранспортера с экипажами под командой старшего лейтенанта Медынского и лейтенанта Иваникина. “Все молодые, моложе моих детей”, — как сказал о них Токаренко, замначальника ЮТЭМа. — Здорово они работали. И обеспечили подачу бетона на Казаковскую стенку. А Себякина нашел Тарасенко, просто попросил: “Помоги”.