После Чернобыля. Том 1
Шрифт:
Особенно грязными оказались отдельные горизонтальные поверхности в машинном зале. В этом нет ничего удивительного — ведь куски графита из реактора и обломки конструкций падали на кровлю машинного зала, прожигали се насквозь или проламывали, оставались на полу и излучали. Кое-где на территории первого и второго энергоблоков 20 мая 1986 г., то есть почти через месяц после аварии гамма-излучение достигало 10-100 миллирентген/час, а в машинном зале — даже до 600 миллирентген/час в “относительно чистом” месте, если здесь не лежал “живой” кусок графита...
Грязные места обмывали из шлангов специальными растворами — их состав
Маленькая деталь: от начала этих работ до пуска первых энергоблоков персоналу станции в дополнение к обычному белому хлопчатобумажному костюму, ботинкам, носкам и белью выдавали еще чистые салфетки, казалось бы, предмет излишней роскоши. Но именно эта мелочь в то время была совершенно необходима: вентиляция была еще “грязной”, ее не включали. В помещении блочного щита управления градусник показывал за +30 °С. Пот катился градом. Вот тут-то салфетка и оказывалась кстати.
Одежду, станционный быт — все это пришлось организовывать с нуля. Надо было мгновенно решать все хозяйственные проблемы станции, в первую очередь — обеспечить персонал достаточным количеством комплектов спецодежды — это поручили П.И. Беспрозванных — бывшему заместителю директора ЧАЭС, позже и теперь главному бухгалтеру Смоленской АЭС. Он приехал сюда добровольно, просто оформив себе командировку, но три месяца проработал на ЧАЭС, пока не упал.
“Светлейшая голова и мужик отличный” — так говорят о нем люди. Они часто приходили к нему со своими проблемами, и каждому он отыскивал способ помочь. В тот период ему нужно было быстро обеспечить снабжение, стирку одежды эксплуатационников, работу столовых, транспорт, жилье. Для Павла Ивановича понятия “невозможно” не существует, но мало кто задумывался над тем, как это ему все удается. А ведь летом 86-го он ежедневно вставал в четыре утра.
Корреспондент газеты “Правда Украины” П.А. Сокол напросился на станцию в ночную смену вместе с персоналом первых двух блоков. “Я наблюдал за турбинистами. Они не в машинном зале, не на своем месте — на блочном щите. Три человека на всю станцию. Машинист Александр Зеликов защищает глаза очками, водворяет на место болтающийся на груди респиратор, берет дозиметр. Задание вроде бы простое — посмотреть, обследовать, доложить... Но вскоре сменяет его инженер Александр Бочаров. Та же экипировка, те же сложности, только маршрут иной. Начальник смены Анатолий Сова уходит третьим.
Смена электриков оказалась одной из многочисленных — их семеро. Пока ее начальник Виктор Лирник объяснял, что главное для них — “чтобы поступала электроэнергия, обеспечивала фронт работ”, с обхода вернулся электромонтер Владимир Мишин. “Все в порядке”, — доложил он... Где-то за полночь меня провели в оперативный штаб станции — в бункер... За письменными столиками, вытянувшимися двумя рядами у стен, не хватало мест: работали министры, ученые, крупные специалисты-авторитеты...”
По дороге на станцию журналист размышлял, как, вероятно, трудно сейчас приходится эксплуатационникам. И его удивляло, что они оживленно беседуют, шутят. Он сказал об этом позже, уже за полночь оперативным дежурным: мастсру-ремонтнику В. Найденову и майору Б. Акимову. В
Многим на станции волей судьбы пришлось получить повышение в должности, заменить погибших или заболевших товарищей, и это не упрощало жизнь. Например, вместо заместителя начальника РЦ-1 В.П. Орлова (он ночью 26 апреля пришел на станцию и очень продуктивно работал на четвертом блоке, пока не попал в больницу, и с того времени вынужден работать в Киеве, в Госатомэнергонадзоре Украины) пришлось занять бывшему начальнику смсны В.Г. Чуприне. “С ног падает, а работает. Я его вычислил правильно, — сказал позднее о нем Заводчиков, который 26-го тоже пришел на станцию в 5 утра, но пострадал меньше и остался. — Великолепно помогает Чуприна, да и не он один. Сейчас у нас работает немного народу, но самоотверженно. Первые два реактора охлаждаем, контролируем их состояние. А остальных людей — около 90% персонала цеха — я отправил в отпуск: впереди дел еще очень много.
— Орлова полностью заменить все-таки нелегко: талантливый, изобретательный человек. Его девиз: “Все гениальное — просто”, — это мнение заместителя главного инженера по ремонтам В.М. Алексеева, который 26-го тоже прибыл на станцию в 5 утра.
...Следующее воскресенье. Сижу на лавочке в “Сказочном”, беседую с одним из начальников цехов. Нас прерывают: подошли со списком отпускников за утверждением. Полевая обстановка. Для формальности такого рода нет ни времени, ни желания, ни смысла.
А в штабе “Сказочного” сидел за столом крупный немолодой мужчина. Странновато было видеть его здесь, среди молодежи: средний возраст работников ЧАЭС — 33 года. Представился: Николай Михайлович Шикинов. И о нем рассказывали немало интересного: года два назад ушел на пенсию с поста заместителя директора ЧАЭС по общим вопросам. А 26 апреля явился на станцию вместе с женой Раисой Григорьевной: хотим работать.
— Свою жену я сразу потерял, а нашел только на шестнадцатый день — с погрузки песка их перебрасывали на разные участки.
Раиса Григорьевна, старший прораб треста “Южтсплоэнергомонтаж”, была единственной женщиной, руководившей погрузкой песка на вертолеты. А вскоре на станцию (не к родителям) пришла телеграмма из Болгарии с АЭС “Козлодуй” от их младшего сына Алексея, опытного СИУРа (старший инженер по управлению реактором): “Понимая сложную обстановку, прошу меня вернуть на АЭС”. Станция, правда, с его вызовом повременила — еще успеет, и для него дело найдется. Просил оставить на родной ЧАЭС и старший их сын Николай, тоже СИУР. Но и его дирекция отослала до времени на Запорожскую АЭС: “Отправим на отдых первую партию — вызовем и вас”.
А старший Шикинов стал снова работником станции — теперь в роли помощника директора по жизнеобеспечению. Это именно ему за считанные часы надо было в “Сказочном” определиться с жильем, организовать питание и транспорт для сотен людей.
Для него Чернобыльская АЭС началась в 1971 году, с палаток первых строителей,— он был тогда начальником отдела капитального строительства строящейся АЭС, потом заместителем главного инженера, заместителем директора. Даже выйдя на пенсию, по его убеждению, коллектив не бросил, а стал начальником плавательного бассейна в г.Припяти.