После Чернобыля. Том 1
Шрифт:
Никакие существенные недостатки на основном и вспомогательном оборудовании первого и второго энергоблоков не проявились. Все — и качество, и радиохимический состав теплоносителя, и качество питательной воды соответствовало нормам. Все системы поддерживали заданные регламентом технологические параметры и физические характеристики. Приборы на блочном щите управления показывали: реактор тоже работает нормально. Мощность блоков постепенно повысили до номинальной — 1000 мегаватт.
Сразу — на проектный уровень! ...Великолепно. Нормальной считалась бы и передышка, постепенный, ступенчатый подъем мощности.
16 часов 45
Коридоры. Переходы. Лестницы. Отметка 20. Неподалеку вход в реакторный зал. А на лестничной площадке, в аквариуме — золотые рыбки. Игривые, вполне довольные жизнью. Они здесь не только для уюта. Это индикаторы радиоактивности, притом очень чувствительные.
...Энергоблок №2 пустили 5 ноября 1986 года. К этому моменту турбины энергоблока №1 уже выработали 1,6 миллиарда киловатт-часов электроэнергии. В сжатые сроки оба энергоблока были выведены на проектный уровень мощности — 1 миллион киловатт. Станцию обслуживали те же люди, которые работали здесь постоянно.
Я спросила начальника смены энергоблока А.Г. Шадрина, каковы особенности этого пуска.
— Да никакой разницы в обстановке пуска нет, — ответил Александр Григорьевич. Тот же блок, тот же персонал, что и до аварии. Никто из работающих не уезжал. Правда, чувствуется повышенная ответственность каждого. Но ведь предела этому нет.
— Да, работа с персоналом, притом индивидуально с каждым человеком, должна быть непрерывным, непрекращающимся процессом. — Это мнение и директора Поздышева.
Пуск первых двух блоков ЧАЭС — это успех всех работавших в 30-километровой зоне. Но нельзя забывать и о самоотверженности и высоком уровне профессиональной квалификации работников всей электроэнергетической отрасли; о централизованном, общегосударственном подходе к решению всех проблем, связанных с атомной энергетикой и, конечно же, о заинтересованном, активном участии всего народа нашей страны, грустно говорить — бывшего СССР.
В кабинете директора ЧАЭС высоко на стене есть табло, хорошо видимое каждому входящему. В один из дней февраля 1987 года, на нем можно было увидеть цифры: 2400. Такую нагрузку несли в сумме два энергоблока станции: чуть больше тысячи мегаватт каждый. Отлично!
ПУСО
5 декабря 1986 года Государственная комиссия подписала акт приемки ПУСО Лелев. За этим заводом последовали другие. ПУСО — значит пункты санитарной обработки техники и автомашин. Их еще в мае решили устанавливать на всех дорогах, ведущих от станции. Они призваны охранять чистоту не только ближних и дальних окрестностей, но, по сути, и всей нашей страны, создавая заслон распространению радиоактивности.
Моют машины, которые выезжают за пределы 30-километровой зоны, чтобы не разносили грязь по окрестностям, и те, что не собираются выезжать. Потому что, если их часто не мыть, то через некоторое время на них уже нельзя будет ездить.
В первые дни после аварии ПУСО создавали как полевые пункты, для выходящих из зоны машин. На мойке грязь собирали в контейнеры и вывозили в места захоронения. Непростые хозяйства эти первые примитивные пункты: тут и насосы, и трубопроводы, и баковое
К осени начали строить стационарные, фундаментальные ПУСО. Заложили рабочие площадки в Старых Соколах, Диброво, Дитятках, Лелеве, Рудня-Вересня. Начали строить и большой санпропускник. Я побывала на таких пунктах — это по сути настоящие, хотя и небольшие по масштабам, заводы. На помост въезжает довольно громоздкая техника. Ее моют дезактивирующими составами раз и другой — сколько прикажут дозиметристы. Возражения, уговоры водителей бесполезны, и это безропотно принимают все, независимо от рангов и званий.
На Лелеве я встретила ветерана Чернобыля, темноволосого великана, бригадира П.В. Мотельнецкого. Он припятчанин, пользуется большим уважением и рабочих, и начальства. Классный специалист, способен своими руками и даже, говорят, с закрытыми глазами, выполнить любую работу и еще увлечь и организовать окружающих. Во многом благодаря таким, как этот бригадир, в строймонтажном управлении ЧАЭС и через три года удалось сохранить больше половины из 400 строителей Минэнерго, которые работали здесь еще до аварии.
В сооружениях каждого ПУСО — 300 тонн металлических каркасов, 26 тысяч кубометров монолитного бетона. ЮТЭМ выполнил всю работу с “железом”. И в первую очередь это были опять монтажники его, Трипольского управления. В тот период они одновременно монтировали стационарные системы пылеподавления в городе Припяти, селах Копачи, Опачичи, Черевач, Залесье, Парышев; котельную для города Чернобыля, временную котельную для отопления главного корпуса АЭС и третьего энергоблока; готовили этот энергоблок к пуску, уже в роли ремонтников и выполняли многие другие работы по просьбе дирекции АЭС.
Например, для ПУСО они монтировали баки, изготовленные на Макеевском и Запорожском заводах Минэнергомаша, которые прибывали в Чернобыль в виде огромных металлических листов. Их ставят на ребро и в таком зыбком положении сворачивают в трубку. А он колышется, “живет”. В баках должна собираться, отстаиваться и дезактивироваться вода после мойки. Так, что их надежность имеет особое значение.
Однажды, в декабре 1987г. я поехала на рядовую, типичную для остальных подобных объектов оперативку на ПУСО Диброво. В ней участвовали “Южтеплоэнергомонтаж”, “Гидроэлектромонтаж”, Управление строительства ЧАЭС, военные и группа рабочего проектирования из института Гидропроект. Работы еще много, претензий по качеству сооружения и срокам нет. Но председатель приемочной комиссии просит: “Пустите сначала хотя бы одну мойку, очень нужна”. Задержались где-то в дороге калориферы — и в адрес поставщика пошла телеграмма за подписью самого Б.Е. Щербины. Сердце ПУСО — электробойлерная, самый главный элемент. Но механическая мойка нужна, как говорится, впереди паровоза.