После нас - хоть потом
Шрифт:
Колдун самодовольно огладил реденькую бородёнку.
«Ма-ау-у…» - презрительно-зловеще взвыло под окном. Серо-белый Калиостро во всеуслышание обвинял черного недруга в умственной неполноценности.
К вечеру, как и следовало ожидать, грянула оттепель. Для настоящей баклужинской зимы сроки ещё не приспели. За открытой форточкой рушилась капель. Колдун и его ученик сидели по разные стороны стола и предавались чтению на сон грядущий.
Глеб Портнягин угрюмо вникал в потрёпанную чёрную книгу времён самиздата и понимал помаленьку каким образом завелась в учителе
Примерно к десяти часам, разрушив своим появлением гармонию бытия, опять ворвалась Калерия. Пришлось включить верхний свет, а шаровую молнию временно выгнать в форточку.
– Ой!
– выдохнула соседка.
– Беру! Сколько эта ваша подслушка стоит?
Глазёнки её продолжали выпрыгивать от восторга, даже когда ей назвали цену.
– Нормально сработало?
– поинтересовался Глеб, пересчитывая купюры, вырученные за пятьдесят капель зелья.
– Ещё как нормально!
– ликовала Калерия.
– Он такое о ней подумал… Такое подумал… Ну, сама завтра услышит! Всё услышит!..
– Так что подумал-то?
– вмешался Ефрем.
Калерия набрала полную грудную клетку воздуха и выпалила победно:
– Подумал: «Такая же сука, как мамаша!»
– Ай-яй-яй-яй… - посочувствовал старый колдун.
– Надо же!.. Только, слышь, Леонтьевна! Когда завтра зелье подольёшь, сама там с ними не торчи. На рынок, что ли, сходи… А то ведь Ленка и твои мысли услышит. Нехорошо получится…
На следующее утро, завершая дезактивацию лестничной клетки, Глеб обнаружил, что пролётом ниже стоит и ждёт окончания священнодействия дочь Калерии Леонтьевны Леночка. Её гладкое, несколько акулье личико показалось ему сегодня малость растерянным.
– Привет, - неуверенно сказала она.
– А я к вам…
Когда к колдуну обращаются с просьбой или хотя бы просто с вопросом, сразу он ни за что не ответит. Похмурится, почванится по обыкновению, а потом уж, если повезёт, словцо обронит. Все прекрасно понимают, что так положено, - и никто не обижается. Говорливость (и то брюзгливую) могут позволить себе лишь корифеи уровня Ефрема Нехорошева.
Портнягин сдвинул брови и принялся тщательно расправлять тряпку у порога. Доведя её до геометрической правильности, встал, осмотрел критически и только потом искоса взглянул на Леночку.
– Заходи, - глухо велел он.
Пропустил гостью в квартиру, прикрыл дверь.
– Здравствуйте, дядя Ефрем, - оробело приветствовала гостья старого кудесника, что тоже выглядело немного странно, поскольку обычно дочь Калерии Леонтьевны робостью не отличалась.
– Здравствуй, Леночка, здравствуй… - откликнулся тот.
– А мать на рынок пошла?
– На рынок… - Помолчала,
– А что такое?
– Пьём сейчас чай - и вдруг слышу Кешины мысли!
– Вона как… И что ж он подумал?
Бледные щёки молодой акулки потеплели.
– Подумал: «Ах ты, моя лапушка…» - потупившись, проговорила она.
– И, главное, нежно так…
Колдун и ученик переглянулись.
– Не-ет… - убеждённо сказал наконец Ефрем Нехорошев.
– Это знаешь что? Это мы вчера зелье тут нечаянно разлили. А перекрытия-то хлипкие… за ночь, видать, к вам протекло… Больше не повторится… Так что живи спокойно, Леночка, никакая ты не ведьма…
– Вы его почаще проливайте!
– с вызовом посоветовала она, мгновенно становясь собой.
Дерзко засмеялась - и вышла.
Глеб непонимающе смотрел на Ефрема.
– Нет, ну бутылки я перепутать никак не мог, - сказал он.
– Точно говорю, из одной наливал…
– Да понятно, что из одной… - проворчал тот.
– А как же так вышло?
– Да всяко бывает… - сердито помолчав, отозвался старый чародей.
– Скажем, сейчас я о тебе хорошо подумал, а минут через пять - плохо. Раз на раз не приходится… - Покряхтел и добавил задумчиво: - А может, она и впрямь вчера сука была. А сегодня лапушка…
Фантом с бакенбардами
И снова скальд чужую песню сложит
И как свою её произнесёт.
Редакция газеты «Ведун» втиснулась между булочной «Хлеб насущный» и магазинчиком «Оккульт-товары». Взойдя на покрытое снежной слякотью бетонное крыльцо, ученик старого колдуна Ефрема Нехорошева Глеб Портнягин обернулся и с неудовольствием оглядел необычно людную улочку. Под колокольный звон, колыша ало-золотыми хоругвями, баклужинские коммунисты-выкресты шли на митинг. Мелькнул плакат: «Страшный Суд - светлое будущее всего человечества».
Пренебрежительно скривив рот, Глеб повернулся к политическим противникам спиной и толкнул тугую стеклянную дверь.
– Здравствуйте, Глеб Кондратьевич!
– разулыбалась сильно тронутая возрастом вахтёрша в мохеровой розовой кофте и вязаной шапочке (на вооружённую охрану у редакции средств не хватало).
– А мы уж вас заждались…
Объявления и рекламу Ефрема Нехорошева «Ведун» публиковал бесплатно, пользуясь взамен услугами Глеба, еженедельно проверявшего состояние энергетики в кабинетах и, если надо, снимавшего порчу с сотрудников.
– Здравствуйте, - сдержанно отозвался Глеб.
– Ну и что у нас сегодня сверхъестественного?
– Редактор про вас с самого утра спрашивал, - отрапортовала вахтёрша. Далее голос её упал: - И ещё знаете, лампочка…
Портнягин с неприязнью покосился на вязаную шапочку.
– Вообще-то я не электрик, - сухо напомнил он.
– Так ведь три дня уже как перегорела!
– жалобно вскричала мохеровая охранница, округляя от искренности глаза.
– Своими руками вывинтила, в мусорку кинула! Патрон - пустой, а она всё равно зажигается! В полночь, главное…