После падения
Шрифт:
Страсть в его голосе немного заглушает боль, но она начинается снова, когда его бедра снова двигаются. Хочу сказать, как сильно люблю его, но боюсь расплакаться.
– Ты… черт… ты хочешь, чтобы я остановился? – заикается он.
Я слышу в его голосе борьбу удовольствия и беспокойства. Качаю головой и, когда он снова закрывает глаза, с интересом наблюдаю за ним. Челюсти крепко сжаты, под его татуированной кожей сокращаются и расслабляются мышцы. Боль почти исчезает, когда я смотрю, как он стонет. Он трет мою скулу пальцами и снова целует, зарываясь носом в сгиб шеи. Его дыхание горячо и прерывисто. Подняв голову, он открывает глаза.
– Как мне хорошо с тобой, детка. Я так тебя люблю!
Мне больше не больно, только немного неудобно и чуть неприятно, когда он входит в меня. Тяну его за волосы, целую в шею.
– Я люблю тебя, Хардин, – успеваю сказать я.
Он стонет и шевелит распухшими губами.
– Детка, я собираюсь кончить. Да? – говорит он сквозь стиснутые губы.
Я киваю, не отрываясь от его шеи. Хардин не отрываясь смотрит на меня, когда кончает; это похоже на клятву в вечной любви и верности. Наконец, он падает мне на грудь. Я слышу тяжелый стук его сердца, целуя мокрые волосы. Его грудь вздымается, замирая, и он, поднявшись, выходит из меня. Я вздрагиваю от внезапной пустоты; он снимает презерватив, завязывает его и кладет на пол поверх упаковки из фольги.
– С тобой все хорошо? Как это было? Как ты? – Он внимательно смотрит на меня и кажется очень обеспокоенным.
– Все хорошо, – уверяю я.
Свожу ноги, чтобы притупить боль. Я вижу кровь на простыне, но мне не хочется двигаться.
Он вытирает пот со лба.
– Было ли это… то, что ты ожидала?
– Это было лучше, – честно отвечаю я.
Даже несмотря на боль, опыт был замечательный. Я уже мечтаю о следующем разе.
– Правда? – усмехается он.
Я киваю, и он прижимается ко мне лбом.
– А как тебе? Когда у меня будет больше… опыта, будет лучше.
Он перестает улыбаться, берет меня за подбородок и поворачивает к себе.
– Не говори так. Это было классно, детка. Это больше, чем великолепно, просто… круто, – говорит он, и я закатываю глаза.
Я уверена, что у него были гораздо более опытные девушки, которые хорошо знают, что и когда делать.
Отвечая на мои мысли, он отвечает:
– Я их не любил. Это совершенно по-другому, когда ты любишь человека. Правда, Тесса. Это несравнимо. Пожалуйста, не сомневайся в себе и не принижай наш сегодняшний опыт, – мягко говорит он.
Я чувствую его искренность и целую его в нос.
Он улыбается и обнимает меня за талию, прижимая к своей груди. Он так хорошо пахнет! Даже вспотевший Хардин пахнет лучше всего на свете.
– Это больно?
Он проводит рукой по волосам и накручивает локон на палец.
– Немного, – смеюсь я. – Боюсь
Он сжимает меня крепче, целуя в плечо.
– Раньше я ни разу не занимался сексом с девственницей, – тихо произносит он.
Я смотрю в его глаза, и в них нет ни капли иронии.
– О…
В голове крутятся сотни вопросов о его первом разе. Когда, где, кто, как. Но я ограничиваюсь мыслью, что он не любил ее. Он никого никогда не любил, кроме меня. Меня не волнуют его прошлые женщины. Они в прошлом. Меня интересует только этот прекрасный несовершенный человек, который влюбился первый раз в жизни.
Глава 79
Час спустя Хардин спрашивает меня:
– Ты готова встать?
– Я знаю, что надо это сделать, но не хочу, – отвечаю я, прижимаясь щекой к его груди.
– Не хочу тебя торопить, но мне реально надо поссать, – говорит он.
Я смеясь, слезаю с кровати.
– Ой, – вырывается у меня.
– Все хорошо? – спрашивает он в тысячный раз.
Он протягивает руку, чтобы поддержать меня.
– Да, просто болит.
Смотрю на простыню, и меня передергивает. Он тоже смотрит на нее.
– Давай, я ее выброшу. – Он стягивает простыню с кровати.
– Не здесь. Стеф увидит.
– Ладно. Тогда куда?
Он покачивается на пятках, наверное, успокаивая мочевой пузырь.
– Не знаю… Ты можешь выбросить в мусорный бак, когда будешь уезжать?
– Кто сказал, что я уеду? Вот, значит, как: переспала со мной и гонишь?
В его глазах загораются веселые огоньки. Он поднимает с пола трусы и джинсы и одевается. Я хватаю его футболку и швыряю ему.
Я бью его по попе.
– Просто пописай и захвати простыню.
Не знаю, почему я так беспокоюсь из-за нее, но мне не хочется, чтобы Стеф выпытывала у меня, как я лишилась девственности.
– Ну конечно. Я не хочу выглядеть, как убийца, прячущий в машину окровавленные тряпки.
Хмуро гляжу на него, и он выходит за дверь, комкая простыню.
– Я тебя люблю, – говорит он, выходя.
Теперь у меня есть немного времени, чтобы привести себя в порядок.
Я удивлена, как странно умиротворенно себя чувствую. При воспоминании о Хардине, входящем в меня, в животе что-то сжимается. Теперь я понимаю, почему люди уделяют сексу так много внимания. Я знаю, что, если бы мой первый раз был не с Хардином, он не был бы таким приятным. Я с изумлением разглядываю себя в зеркало. Щеки горят, губы распухли. Похлопываю себя по щекам и машу руками; что-то во мне изменилось. Неуловимо, не могу сказать что, но мне это нравится. Задерживаюсь взглядом на маленьких красных следах на груди. Даже не помню, когда они появились. Мысленно я возвращаюсь к тому, как мы занимались любовью, как жаркий и влажный рот касался моей кожи… Воспоминания внезапно прерываются скрипом двери. Я подпрыгиваю от неожиданности.
– Любуешься собой? – ухмыляется Хардин, закрывая дверь.
– Нет… я…
Не знаю, что сказать, потому что стою перед зеркалом, совершенно голая, и фантазирую о его поцелуях.
– Это хорошо, детка. Если бы я был в твоем теле, я бы тоже себя разглядывал.
– Думаю, мне надо принять душ, – говорю я, пытаясь прикрыться руками.
Не хочу смывать его запах, но все остальное смыть нужно.
– Мне тоже, – говорит он. Я приподнимаю брови, и он шутливо поднимает руки. – Не вместе, знаю. Но… если бы мы жили вместе, мы могли бы…