После ссоры
Шрифт:
Все мои волнения исчезают, как только я погружаюсь в нее, полностью заполняя. Она закатывает глаза, а я нарочно двигаю бедрами по кругу, прежде чем отстраниться и снова сделать толчок.
– Еще, Хардин… еще.
Черт, я обожаю, когда она так умоляет меня!
– Нет, детка… в этот раз я не хочу спешить.
Я снова вращаю бедрами. Я хочу насладиться каждой секундой. Я не хочу торопиться: пусть она почувствует, как сильно я ее люблю, как я сожалею о том, что сделал ей больно, и как я готов пойти на все ради нее. Я припадаю к ее губам и нахожу ее язык своим. Я издаю стон, когда она впивается ногтями в мои руки с такой силой, что после наверняка останутся следы.
– Я люблю тебя… я так тебя люблю, – говорю я ей и понемногу ускоряю ритм.
Я знаю, как сильно дразню ее мучительно медленными движениями.
– Я… я люблю тебя, – стонет она, и ее ноги начинают дрожать – значит, она уже близко.
Я хотел бы увидеть, как мы выглядим в этот момент со стороны: слившиеся вместе, но все же такие разные. Она проводит руками по моим плечам, и ее гладкая чистая кожа особенно выделяется на фоне черных линий татуировок, покрывающих мое тело. Словно свет сливается с темнотой, словно хаотичный порядок, словно все, чего я так боюсь и жажду.
Ее стоны становятся все громче, и я подношу руку к ее рту, чтобы она могла впиться в нее зубами.
– Т-с-с… Тише, детка.
Мои движения ускоряются, а ее нежное тело замирает, и она выкрикивает мое имя, все еще зажав во рту мою руку. Через несколько секунд и я присоединяюсь к ней, будто одурманенный. Она – идеальный наркотик.
– Посмотри на меня, – выдыхаю я.
Она ловит мой взгляд, и я готов. Я наполняю ее, и ее тело расслабляется; мы оба не можем отдышаться. Я снимаю презерватив и выбрасываю его в мусорную корзину рядом с кроватью.
Когда я наклоняюсь, чтобы перекатиться в сторону, она хватает меня за руку и останавливает. Я улыбаюсь и замираю, уперевшись локтями, чтобы не так сильно давить на нее своим телом. Тесса гладит меня по щеке, водит подушечкой большого пальца по моей влажной коже.
– Я люблю тебя, Хардин, – тихо говорит она.
– Я люблю тебя, Тесс, – отвечаю я и кладу голову ей на грудь.
Чувствую неспешное дыхание, понимаю, что мои веки тяжелеют, и я засыпаю под ровный ритм ее сердца.
Глава 36
Меня будит вибрация телефона на столике; Хардин спит, положив голову мне на живот. Осторожно – как можно осторожнее – беру в руки этот надоедливый предмет. На экране высвечивается имя моей матери. Я недовольно мычу, но все же отвечаю.
– Тереза? – раздается ее голос.
– Да.
– Где ты и во сколько приедешь? – спрашивает она.
– Я не поеду, – сообщаю я.
– Сегодня же сочельник, Тесса. Я понимаю, как тебя расстроила эта новость насчет твоего отца, но ты должна провести праздник со мной, а не сидя в одиночестве в каком-нибудь отеле.
Я все же чувствую себя немного виноватой из-за того, что не провожу праздники с матерью. Она не самая приятная женщина, но, кроме меня, у нее никого нет. Тем не менее говорю:
– Я не поеду сейчас в такую даль, мама. Идет снег, и я не хочу вести машину в такую погоду.
Хардин поднимает голову. Я не успеваю намекнуть ему, чтобы он помолчал.
– В чем дело? – спрашивает он, и я слышу, как удивленно выдыхает моя мать.
– Тереза Янг! О чем ты только думаешь? – кричит она.
– Мама, я никуда сейчас не поеду.
– Это ведь он, правда? Я узнаю его голос!
Ужасное начало дня. Я отодвигаюсь от Хардина и свешиваю ноги с кровати, прикрывая свое обнаженное тело одеялом.
– Я нажимаю отбой, мама.
– Даже не смей броса…
Но я все-таки бросаю трубку. И ставлю телефон на бесшумный режим. Я понимала, что она рано или поздно узнает об этом, просто надеялась, что это будет позже.
– Ну, теперь она знает, что мы снова… мы. Она услышала твой голос и взбесилась, – говорю я и показываю телефон с двумя пропущенными за последнюю минуту вызовами.
Он сворачивается вокруг меня.
– Ты ведь предполагала, что она все узнает, – оно к лучшему, что это случилось именно так.
– Не уверена. Я могла бы сказать ей сама, а она услышала твой голос на фоне разговора.
Он пожимает плечами.
– Какая разница. Она бы в любом случае взбесилась.
– И все же. – Меня немного злит его реакция. Я знаю, что ему нет до нее никакого дела, но она все-таки моя мать, и я не хочу, чтобы она вот так обо всем узнавала. – Ты мог бы быть повежливее.
Он кивает и говорит:
– Прости.
Я ожидала, что он нагрубит в ответ, так что его извинение оказалось приятным сюрпризом.
Хардин улыбается и тянет меня к себе.
– Сделать тебе завтрак, Дейзи?
– Дейзи? – удивленно переспрашиваю я.
– Сейчас рано, и я не вполне готов приводить цитаты из художественной литературы, но ты сейчас такая сердитая, вот я и назвал тебя Дейзи.
– Дейзи Бьюкенен не была сердитой. И я тоже не сердитая. – Я надменно хмыкаю, но не могу не улыбнуться.
Он смеется.
– Еще какая сердитая. И откуда ты знаешь, о какой именно Дейзи я говорю?
– Их не так уж много, и я достаточно хорошо тебя знаю.
– Правда?
– Да, и твоя попытка оскорбить меня полностью провалилась, – подшучиваю я над ним.
– Да-да… миссис Беннет, – выдает он в ответ.
– Предполагаю, раз ты сказал «миссис», то речь идет не об Элизабет, а о ее матери, а значит, ты хочешь назвать меня сварливой. Опять же, учитывая твое утреннее занудство, можно все же подумать, что ты намекаешь на мое очарование? С тобой не угадаешь. – Я улыбаюсь.