Последнее искушение Христа (др. перевод)
Шрифт:
— Мне он не нравится — я захлопну калитку у него перед носом. Он перевернет у нас все вверх дном.
— Чего ты боишься? — возмутился Иисус. — Кто он такой, что ты боишься его? Открой ворота!
— Выгони его! — потребовал арапчонок.
— Почему? Кто он такой?
— Выгони, — повторил арапчонок, — и не задавай никаких вопросов.
Иисус разозлился.
— Или я не свободен? Разве я не волен в своих поступках? Открывай дверь!
С улицы уже доносились шаги — они замерли перед домом, и в ворота постучали.
— Кто там? — спросил Иисус, подбежав к воротам.
— Посланец Господа. Откройте, — ответил высокий властный голос.
Во двор вошел толстый горбун,
— Радуйтесь! — воскликнул гость, раскрывая объятия. — Я принес вам Благую Весть!
Иисус всматривался в него, пытаясь вспомнить, где он уже видел эти знакомые черты.
— Кто ты? — холодная дрожь волнами пробегала по его спине. — Кажется, я где-то видел тебя. Во дворце Пилата?
— Это Савл. Кровожадный Савл, — ухмыльнулся арапчонок, пристроившийся в углу двора.
— Ты Савл? — потрясенный, спросил Иисус.
— Я был им, но теперь я переменился. Я увидел истинный свет. Я — Павел. Я спасся — слава Господу! — и теперь я спасу мир! Не только Иудею, не только Палестину, весь мир! Я несу Благую Весть через моря и океаны — ей тесно на одном клочке земли, ей нужен весь мир. И не качай головой, мастер Лазарь, не смейся. Я спасу мир!
— Дружище, — ответил Иисус, — я уже вернулся оттуда, куда ты только идешь. Помнится, когда я был помоложе, я тоже собирался спасти мир. Может, быть молодым и означает иметь такое желание? Я ходил босой, в отрепьях, вместо пояса у меня был ремень, утыканный гвоздями, как у древних пророков. Я кричал: «Любовь! Любовь!» И еще кучу всякой всячины, которую и вспоминать не хочется. В меня швыряли гнильем, меня били, едва не распяли. Дружище, с тобой будет то же самое! — Он увлекся и, позабыв о своей роли мастера Лазаря, открывал незнакомцу тайны своей жизни. Арапчонок кинулся между ними, пытаясь прервать начавшийся разговор.
— Не надо разговаривать с ним, мастер. Мне нужно кое о чем спросить его, позволь-ка мне, — и он повернулся к незнакомцу. — Не ты ли, злодей, умертвил Марию Магдалину? Твои руки в крови. Убирайся из приличного дома.
— Ты? Ты? — вздрогнул Иисус.
— Да, я, — глубоко вздохнул Павел. — Я бью себя в грудь, разрываю свои одежды и рыдаю: «Грешен! Грешен!» Но я получал приказы Синедриона убивать всех нарушавших Закон Моисея. Я делал это, пока однажды по дороге в Дамаск небо у меня над головой не разорвала молния. Я упал наземь. Сияние ослепило меня — я потерял зрение. И тут над моей головой раздался укоризненный голос: «Савл, Савл, зачем ты преследуешь Меня? Что Я тебе сделал?» — «Кто ты?» — воскликнул я. «Я — Иисус, которого ты гонишь. Вставай, отправляйся в Дамаск, и там мои верные последователи скажут тебе, что делать». Я вскочил, трепеща, глаза мои были открыты, но я ничего не видел. Спутники мои взяли меня за руку и довели до Дамаска. И в дом, где я остановился, пришел один из его учеников — Анания — да благословит его Господь. Он возложил руку на мою голову и принялся молиться: «Иисус Христос, верни ему зрение, дабы он мог понести в мир Евангелие!» И пока он говорил, завеса упала с моих глаз, зрение вернулось ко мне, и я был окрещен. Я стал Павлом, апостолом к народам. Я несу проповедь о Благой Вести… Что ты так смотришь на меня? Глаза прямо на лоб вылезли! Мастер Лазарь, что ты так разволновался?
— Какую Благую Весть? — дрожащим голосом спросил Иисус.
— Иисус из Назарета — ты, верно, слышал о нем — был сыном не Иосифа и Марии, а сыном Господа. Он приходил на Землю в человеческом облике, чтобы спасти людей. Священники и фарисеи схватили его, отвели к Пилату и распяли. Но на третий день он восстал из мертвых и вознесся на небеса. Смерть побеждена, люди, грехи
— И ты, ты видел этого воскресшего Иисуса из Назарета? — спросил Иисус. — Ты видел его собственными глазами? На что он похож?
— Он, как вспышки молнии, да, как вспышки молнии!
— Лжец!
— Его ученики видели его. Они собрались в одном доме после распятия, двери были закрыты. Вдруг он явился среди них и сказал: «Да пребудет мир с вами!» Они все видели его и поразились, лишь Фома не мог поверить своим глазам — он вложил персты свои в его раны и предложил ему вкусить рыбы, которую ел сам.
— Лжец!
Но Павла уже было не остановить — глаза его сияли, сгорбленное тело распрямилось.
— Он был рожден не от мужчины, его мать была девственницей. Архангел Гавриил снизошел к ней с небес и сказал: «Радуйся, Мария!» — и слово, как семя, упало в ее чрево. Так он и был зачат!
— Лжец! Лжец!
Павел замер в изумлении. Соседи, заслышав крики, уже пооткрывали свои двери и прислушивались. Обе испуганные жены выглянули во двор, но арапчонок снова загнал их в дом и запер дверь на засов. Иисус кипел от гнева, он больше не мог сдерживаться. Подойдя к Павлу, он схватил его за плечи и принялся трясти.
— Лжец! Лжец! — вопил он. — Я — Иисус из Назарета, и меня никогда не распинали, и я никогда не воскресал. Я — сын Марии и Иосифа, плотника из Назарета. Я не Божий сын, а человеческий, как и все остальные. Что за кощунство ты говоришь! Что за ложь! И при помощи этой лжи, мошенник, ты собираешься спасать мир?!
— Ты? Ты? — изумленно пробормотал Павел. Пока мастер Лазарь с пеной у рта выкрикивал свои проклятия, он заметил на его руках и ногах синеватые шрамы, словно от гвоздей, и еще один шрам — под сердцем.
— Что ты выпучил глаза? — закричал Иисус. — Что ты уставился на мои руки и ноги? Этими стигматами отметил меня Господь, пока я спал. Господь или искуситель — я и сам толком не знаю, кто. Мне снилось, что я на кресте, и тело мое разрывает нестерпимая боль, я закричал, проснулся — и все исчезло. То, что мне предстояло перенести в действительности, я пережил во сне и спасся!
— Замолчи! Замолчи! — закричал Павел, сжимая виски руками — ему казалось, что голова его вот-вот расколется от всего этого.
— Нет. Я все скажу!
Арапчонок вцепился в его руку, пытаясь остановить, но Иисус отшвырнул его на землю и снова повернулся к Павлу.
— Я все скажу, чтобы обрести, наконец, покой. То, что я должен был пережить наяву, я пережил во сне. Я спасся! Я пришел в это селение под чужим именем и с новым телом. И здесь я живу человеческой жизнью: я ем, пью, работаю и рожаю детей. Пламя пожара отступило, и теперь я горю ровным мягким светом, вернувшись к очагу, на котором моя жена готовит пищу детям. Я собирался плыть завоевывать мир, но бросил якорь в этом мирном семейном корыте. И я ни о чем не сожалею. Я — сын человеческий, говорю тебе, не Божий… И нечего разносить ложь по белу свету! Так и знай, я пойду и разоблачу тебя!
Теперь уж взорвался Павел.
— Заткни свою бессовестную глотку! — бросился он на Иисуса. — Замолчи, пока тебя не услышали! В несчастьях, несправедливостях и нищете этого мира распятый и воскресший Иисус был единственным утешением для честных обманутых людей. Правда это или ложь — какое мне дело? Главное — это может спасти мир!
— Пусть лучше мир погибнет с правдой, чем будет спасен при помощи лжи. В сердцевине такого спасения сидит большой червь, имя которому Сатана.
— Что есть правда? И что ложь? То, что дает человеку крылья, совершает великие дела и создает могучие души, то, что поднимает человека над землей, — все это правда. Все, что подрезает человеку крылья, — ложь.