Последнее искушение Христа (др. перевод)
Шрифт:
«Как знать? — думал он. — Если я посвящу себя Господу, может, рядом с Ним я найду и ее». Так что искал он не Бога, а всего лишь свою нареченную.
С ужасом Петр смотрел на него. Он хорошо помнил, каким был Андрей, когда они его отдавали Господу, и теперь — каким Господь вернул его им!
— Эй, — закричал Зеведей Петру, — ты что, целый день собираешься с ним там стоять? Пусть войдет, а то ветер ненароком собьет его с ног. Входи, Андрей, мальчик мой, и ешь виноград. Слава Тебе, Господи, у нас и хлеб есть. Поешь, наберись сил, а то если твой бедный отец увидит тебя в таком
— Устыдитесь! — закричал в ответ Андрей, поднимая свою костлявую руку. — Побойтесь Бога! Мир рушится, а вы здесь давите виноград и веселитесь!
— Да спасут нас святые, кажется, еще один пришел поучать нас, — проворчал Зеведей. — Послушай, оставь нас в покое! — закричал он Андрею, и в голосе его уже зазвучала ненависть. — Мы сыты по горло, если хочешь знать. Это, что ли, проповедует твой Креститель? Посоветуй-ка ему сменить волынку. «Конец света, могилы разверзаются, мертвые выходят, Господь спускается!» Ложь! Ложь! Ложь! Не слушайте его, парни! За работу! Давите виноград!
— Кайтесь! Кайтесь! — взревел сын Ионы и, вырвавшись из объятий брата, бросился на Зеведея, подняв руку к небесам.
— Ради твоего брата, Андрей, — миролюбиво произнес Зеведей, — сядь, поешь, выпей вина и приди в себя. Бедняга, ты обезумел от голода!
— А ты обезумел от легкого житья, Зеведей! — ответил сын Ионы. — Но земля уже разверзается под твоими ногами. Господь поглотит тебя вместе с твоими лодками, давильней и ненасытным брюхом.
Распалившись, бешено вращая глазами, он начал хватать то одного, то другого, выкрикивая:
— Прежде чем эти плоды обратятся в вино, наступит конец света! Надевайте власяницы, посыпайте головы пеплом, бейте себя в грудь, кайтесь, кайтесь! Земля — это дерево, и оно прогнило. Мессия грядет с топором!
Иуда перестал ковать. Верхняя губа у него вздернулась, и зубы заблестели на солнце. Терпение Зеведея иссякло.
— Ради Господа, Петр, — завопил он, — забирай его отсюда! Нам нужно работать. «Он грядет! Он грядет!» То с огнем, то со скрижалями. С чем теперь? С топором! Чего вы от нас хотите, обманщики? На этом свете все устроено прекрасно, просто великолепно — запомните! Давите виноград, парни, и не волнуйтесь!
Петр ласково гладил брата по спине, пытаясь утихомирить его.
— Успокойся, — тихо повторял он, — успокойся, брат, не кричи. Ты устал. Пойдем домой, ты отдохнешь, отец посмотрит на тебя, — и, взяв Андрея за руку, осторожно, как слепого, повел его за собой. Они вышли на узкую улицу и исчезли из виду.
— Несчастный Иона, — расхохотался старый Зеведей, — бедный старый рыбный пророк, не хотел бы я быть на твоем месте.
Но теперь подошла очередь и Саломее вставить свое слово. Она все еще ощущала горящий взгляд Андрея на себе, и он жег ее сердце.
— Зеведей, — промолвила она, качая своей белоснежной головой. — Думай, что говоришь, старый греховодник. Перестань смеяться. Ангел, стоящий над нами, все записывает. И ты полной мерой заплатишь за свои насмешки.
— Мать права, — проговорил Иаков, молчавший все это время. — Ты сам чуть не оказался в шкуре Ионы со своим любимчиком Иоанном. Да и сейчас
Иаков не выносил своего ленивого избалованного братца. Кровь ударила в голову Зеведея. Он, в свою очередь, терпеть не мог своего старшего сына — уж слишком тот походил на самого Зеведея. И если бы в это мгновение в дверях не появилась Мария, жена Иосифа из Назарета, опираясь на руку Иоанна, не миновать бы ссоры.
После долгого путешествия ее худые ноги были разбиты и покрыты пылью. Она давно уже оставила свой дом и, плача, ходила от деревни к деревне в поисках своего несчастного сына. Господь отнял у него разум, и он сбился с пути человеческого. Вздыхая, мать пела погребальную песнь по еще живому сыну. Повсюду спрашивала она, не видел ли кто его: «Он высок, худ, бос… Голубая туника и черный кожаный пояс. Вы не видели его случайно?» Никто не видел его, и только сейчас, благодаря младшему сыну Зеведея, она напала на его след. Иисус был в обители в пустыне. Он носил белые одежды и молился… Пожалев ее, Иоанн рассказал ей все. И теперь, опираясь на его руку, она вошла во двор Зеведея, чтобы немного передохнуть перед дорогой в пустыню.
Старая Саломея величественно встала.
— Добро пожаловать, дорогая Мария. Входи.
Мария до бровей натянула платок, опустила голову и, не поднимая взгляда от земли, пересекла двор. Схватив за руки свою старшую подругу, она зарыдала.
— Большой грех плакать тебе, дитя мое, — промолвила старая Саломея, усадив Марию на кушетку и устроившись рядом. — Твой сын теперь в безопасности — он под крышей Господа.
Старый Зеведей услышал ее жалобы и, спустившись со своего возвышения, пошел утешить ее — он был неплохим человеком, если никто не вмешивался в его дела.
— Это все молодость, Мария, — заметил он, — все молодость. Не волнуйся, она проходит, молодость, да будет она благословенна, как вино. Но потом мы трезвеем и без сопротивления впрягаемся в свое ярмо. Твой сын тоже протрезвеет, Мария. Возьми, к примеру, моего сына, того самого, который стоит перед тобой, — он уже начинает трезветь, слава Тебе, Господи.
Иоанн покраснел, но ничего не сказал и пошел за водой и смоквами для гостей. А обе женщины, склонившись друг к другу, продолжали разговор о сыне, отторгнутом у матери Богом. Они говорили шепотом, чтобы мужчины не слышали их и не мешали их сладостной женской скорби.
— Он все время молится — так мне сказал твой сын, Саломея. Колени и локти у него в мозолях. Иоанн сказал, что он ничего не ест и тает прямо на глазах. Он уже видит крылья в воздухе. Он даже пить отказывается, чтобы лучше видеть ангелов. К чему это приведет, Саломея? Даже его дядя раввин не смог его вылечить, а подумай, сколько людей к нему приходило, и он всем помогал. Почему Бог проклял меня, Саломея, что я ему сделала? — Она упала головой на колени подруги и снова разрыдалась.
Вошел Иоанн с медной чашкой воды и несколькими смоквами.