Последнее королевство. Бледный всадник (сборник)

Корнуэлл Бернард

Не все корабли удалось провести с первого раза. Я видел, как два едва не погибли: они ударились о сваи, ломая весла, а потом, под проклятия команды, их отнесло течением назад. Однако «Летучий змей» прошел сразу, правда, за мостом потерял скорость, но нам удалось выдвинуть передние весла, чуть сменить курс и, дюйм за дюймом, отползти от коварного пролета. С уже причаливших кораблей нам кинули веревки, оттащили от моста, а оказавшись на спокойной воде, мы смогли подгрести к берегу.

С южного берега, с низких лесистых холмов позади темных болот, за нами наблюдали всадники. То были западные саксы; наверное, они считали корабли, чтобы оценить размеры Великой Армии. Так назвал ее Хальфдан – Великая Армия Датчан, идущая захватить

Англию. Но пока мы были чем угодно, только не великой армией. Нам предстояло ждать в Лундене, пока придут другие суда, пока по длинным римским дорогам подтянутся воины с севера. Уэссексу придется подождать, пока датчане соберутся.

И пока тянулось ожидание, мы с Бридой и Рориком исследовали Лунден. Рорик снова был нездоров, и Сигрид не хотела отпускать его с отцом в поход, но Рорик очень просил мать. Рагнар заверил ее, что морской воздух изгонит все болезни, и вот Рорик поехал с нами. Он был бледен, но его не тошнило, и он, как и я, сгорал от желания увидеть город.

Рагнар велел мне оставить на борту браслеты и Вздох Змея – дескать, в городе полно воров.

Сперва мы бродили по новой части Лундена, зловонными переулками, где мужчины обрабатывали кожи, стучали молотками по меди или раскаленному железу, а женщины сидели за ткацкими станками. В одном из дворов резали овец, в лавках торговали горшками, солью, живыми угрями, одеждой, оружием – всем, что только можно было себе представить.

Колокола церквей разражались оглушительным звоном каждый раз, когда наступало время молитвы или когда покойника несли на городское кладбище. По улицам рыскали стаи собак; повсюду сидели коршуны; дым, словно туман, стелился над соломенными закопченными крышами.

Я видел телегу, до того тяжело нагруженную тростником для крыш, что она была полностью скрыта под ним, и казалось, будто ворох тростника едет сам – скребет по дороге, цепляется за стены домов по обеим сторонам улицы, пока два раба орут и хлещут волов, покрытых кровавой пеной. Люди ругали рабов за то, что воз слишком большой, но те продолжали нахлестывать волов. Когда телега снесла порядочный кусок подгнившей крыши, завязалась драка.

Нищие были повсюду: слепые детишки, безногие женщины, мужчины с мокнущими язвами на щеках. Здесь был народ, говоривший на неведомых языках, люди в странных нарядах, приехавшие из-за моря; а в старом городе, куда мы отправились на следующий день, я видел двух человек с кожей цвета лесного ореха. Равн потом сказал, что они из Блаланда, хотя он не знал толком, где это. Эти люди носили одежду из плотной ткани, имели при себе кривые сабли и разговаривали с работорговцем, у которого во дворе было полно пленных англичан, – пленникам предстояло отправиться в таинственные земли Блаланда.

– А вы трое принадлежите кому-нибудь? – полушутя окликнул нас работорговец.

– Ярлу Рагнару, – ответила Брида, – он будет счастлив тебя навестить.

– Передайте вашему господину мое почтение, – ответил торговец и сплюнул, провожая нас взглядом.

Дома в старом городе были поразительные: римской работы, высокие, крепкие, они впечатляли, несмотря на проломленные стены и провалившиеся крыши. Некоторые имели три и даже четыре этажа, и мы гонялись друг за другом по их пустым лестницам.

Англичане здесь почти не жили, но, по мере того как прибывала армия, дома заселялись датчанами. Брида сказала, что умные люди не станут жить в римском городе из-за привидений, которые обычно водятся в старых домах. Возможно, она была права. В Эофервике я ни разу не видел привидений, но когда она упомянула о призраках, мы забеспокоились и принялись всматриваться в пролет между лестницами – в темный, обнесенный колоннами провал.

Мы провели в Лундене несколько недель и, даже когда пришла армия Хальфдана, не сразу двинулись на запад. Конные отряды отправились за провиантом, но Великая Армия все еще собиралась. Некоторые ворчали, что мы слишком долго ждем, теряем зря драгоценное время, давая саксам возможность приготовиться, но Хальфдан желал дождаться всех. Западные саксы время от времени приближались к городу; дважды между их всадниками и нашими завязывались схватки, но потом саксы, должно быть, решили, что мы ничего не предпримем до конца зимы (приближался Йоль), и больше их отряды не подходили близко.

– Мы не станем ждать весны, – сказал Рагнар. – Выступим посреди зимы.

– Почему?

– Потому что ни одна армия не воюет зимой, – осклабившись, объяснил он. – Значит, саксы будут сидеть по домам, вокруг огня, и молиться своему немощному богу. А к весне, Утред, вся Англия станет нашей.

В эту зиму все мы работали. Я возил дрова, а когда не тащил в город бревна с заросших лесом северных холмов, упражнялся с мечом. Рагнар попросил Токи, нового рулевого, учить меня управлять судном, и тот оказался хорошим наставником. Но, увидев, как я повторяю основные фехтовальные приемы, Токи велел их забыть.

– В клине и «стене щитов» побеждает жестокость. Будет неплохо знать приемы, и хитрость тоже придется кстати, но побеждает там все-таки жестокость. Возьми вот это. – Он протянул мне тесак с широким лезвием, даже шире, чем мой старый.

Мне не понравился тесак, он был гораздо короче Вздоха Змея и некрасивый, но сам Токи носил точно такой же вместе со своим прекрасным мечом. Он убедил меня, что в клине короткое широкое лезвие лучше всего.

– Там нет места, чтобы размахиваться и рубить, зато можно колоть, а короткому клинку нужно меньше места в общей свалке. Пригнись и ударь, целься прямо в пах.

Он велел Бриде держать щит, изображая врага. Я встал слева от Токи, и он замахнулся на нее сверху, а она интуитивно подняла щит.

– Стой! – крикнул он, и Брида застыла. – Видишь? – обратился он ко мне. – Твой сосед заставляет врага закрыться щитом, а ты колешь его в живот.

Он научил меня дюжине других приемов, и я часто упражнялся, потому что мне это нравилось. И чем больше я упражнялся, тем крепче становились мои мышцы, тем лучше у меня получалось.

Обычно мы тренировались на римской арене – так называл это место Токи, хотя ни он, ни я понятия не имели, что означает это слово. Арена входила в число удивительных, поражающих воображение построек. Представьте себе огромное поле, окруженное кольцом каменной стены, где из швов кладки пробивается трава. После я узнал, что мерсийцы устраивали здесь фолькмот [10] , но Токи сказал, что римляне когда-то использовали арену для боев, в которых гибли люди. Возможно, он рассказал свою очередную байку, но арена была громадной, невообразимо громадной, и от нее веяло тайной. Ее соорудили гиганты, и там мы ощущали себя гномами: вся Великая Армия могла бы запросто на ней уместиться, а еще две такие армии расселись бы на каменных ступенях.

10

Народное собрание (ист.).

Пришел Йоль, начались праздники, и половина воинов блевали на улицах, а мы так и не выступили. Но вскоре после праздников командиры собрались в замке рядом с ареной. Мы с Бридой, как обычно, были глазами Равна, а он, как всегда, растолковывал нам то, что мы видели.

Совет состоялся в замковой церкви, римской постройке с крышей, похожей на разрезанный пополам бочонок. На своде были нарисованы луна и звезды, но голубая и золотистая краски выцвели и осыпались. Посреди церкви развели огромный костер, от него под крышей клубился дым. Хальфдан стоял за алтарем, вокруг него собрались самые уважаемые ярлы, в том числе уродливый человек с тупым лицом, с большой каштановой бородой, без одного пальца на левой руке.