Последнее королевство. Бледный всадник (сборник)
Шрифт:
Рагнар заревел, чтобы его люди расступились, замахнулся мечом на врага в чудесном шлеме, но тот прикрылся щитом, а потом ударил сам. Рагнар принял удар на свой щит и выбросил щит вперед, стараясь достать врага; англичанин отступил, споткнулся о мертвое тело, и Рагнар поднял меч над головой, словно собираясь прикончить быка. Лезвие уже падало вниз, когда толпа врагов кинулась на помощь своему лорду.
Их встретили датчане, щит на щит, Рагнар взревел, возвещая о своей победе, и пронзил упавшего человека. Вдруг не осталось больше саксов, которые бы нам сопротивлялись: их король и принц в окружении священников
Потом мы отдыхали, переводя дух на залитом кровью поле, где тела наших воинов лежали среди тел врагов. Рагнар увидел меня, увидел Бриду и засмеялся.
– А вы что здесь делаете?
Вместо ответа Брида потрясла окровавленным копьем. Рагнар посмотрел на Вздох Змея и увидел испачканное кровью лезвие.
– Болваны, – нежно сказал он.
Наши воины привели пленного англосакса и заставили опознать человека, убитого Рагнаром.
– Кто это? – спросил Рагнар.
Я перевел вопрос.
Англичанин перекрестился:
– Это лорд Этельвульф.
Я хранил молчание.
– Что он сказал? – спросил Рагнар.
– Это мой дядя, – ответил я.
– Эльфрик? – Рагнар поразился. – Эльфрик из Нортумбрии?
Я покачал головой.
– Брат моей матери, – пояснил я. – Этельвульф из Мерсии.
Я не знал, брат ли это матери или же какой-то другой Этельвульф из Мерсии, но я был уверен, что это мой кровный родственник, человек, одержавший победу над ярлами Сидроками. Рагнар, отомстивший за недавнее поражение, взвыл от радости, а я смотрел в лицо мертвеца. Я никогда не знал его, отчего же мне так грустно? У него было вытянутое лицо со светлой бородой и подстриженными усами.
«Приятный человек», – подумал я.
Он был членом моей семьи… Странно, что я не знал никакой другой семьи, кроме Рагнара, Равна, Рорика и Бриды.
Рагнар велел своим людям снять с Этельвульфа доспехи, забрал дорогой шлем, но, поскольку олдермен храбро сражался, Рагнар оставил на трупе остальную одежду и вложил ему в руку меч, чтобы боги приняли душу мерсийца в большой зал, где смельчаки пируют вместе с Одином.
Наверное, валькирии и вправду забрали душу олдермена Этельвульфа, потому что на следующее утро, когда мы вышли хоронить мертвецов, его не нашли.
Потом, гораздо позже, я узнал, что это действительно был мой дядя. А еще я узнал, что кто-то из его воинов ночью прокрался на поле, нашел тело и увез домой, чтобы похоронить по христианскому обряду.
Возможно, это правда. Но может статься, что Этельвульф все-таки пирует вместе с Одином.
Мы видели, как бежали англосаксы, но мы по-прежнему были голодны. Поэтому пришла пора отобрать у врага еду.
Почему я сражался на стороне датчан? В жизни каждого встречаются вопросы без ответов, и этот вопрос я постоянно задаю себе, хотя вообще-то никакой загадки тут нет. Мой юношеский разум видел в противном случае лишь одну перспективу: сидеть в каком-нибудь монастыре и учиться читать… А если над мальчишкой нависнет подобная угроза, он будет сражаться как дьявол, лишь бы не протирать коленками каменный пол и не царапать значки на глиняных пластинках. К тому же у меня был Рагнар, которого я любил.
Он отправил три корабля на другой берег Темеза в поисках сена и овса в мерсийских амбарах – и нашел достаточно для того, чтобы к тому времени, как пришло время марша на запад, наши кони были в хорошем состоянии.
Мы шли к Эббандуне, еще одному приграничному городу на Темезе, между Уэссексом и Мерсией, – туда, где англосаксы, если пленник не соврал, хранили свои припасы. Захватим Эббандуну, и у Этельреда не останется еды, Уэссекс падет, Англии больше не будет, и Один восторжествует.
Сначала, правда, требовалось сломить сопротивление армии англосаксов, но мы вышли всего спустя четыре дня после победы под стеной Редингума и пребывали в блаженной уверенности, что враги обречены. Рорик остался, потому что снова заболел, и многие заложники тоже остались в Редингуме под охраной небольшого гарнизона, который сторожил наши драгоценные корабли.
Остальные отправились с армией пешими или верхом.
Я был в числе сопровождавших армию подростков, и наша задача в бою состояла в том, чтобы подносить щиты, которые затем передавали из задних рядов в передние. Во время боя щиты разбивались в щепки. Я часто видел воинов, у которых в правой руке был меч или топор, а в левой – ничего, кроме железного умбона от щита с обломками дерева. Брида тоже ехала с нами, сидя на лошади Равна за спиной у старика, и некоторое время я шел рядом с ними и слушал, как Равн пробует читать первые строки поэмы под названием «Падение западных саксов». Он успел перечислить имена героев, описать, как они готовятся к битве, и тут один из этих героев, мрачный ярл Гутрум, поравнялся с нами.
– Хорошо выглядишь, – приветствовал он Равна таким тоном, словно хотел сказать, что это ненадолго.
– Мне этого не видно, – ответил Равн. Он любил пошутить.
Гутрум, закутавшись в черный плащ, оглядел реку. Мы двигались среди невысоких холмов, и даже в зимнем освещении река была великолепна.
– Кто станет королем Уэссекса? – спросил Гутрум.
– Хальфдан? – насмешливо предположил Равн.
– Большое королевство, – мрачно произнес Гутрум. – Ему бы кого-нибудь постарше. – Он угрюмо поглядел на меня. – Кто это?
– Ты забываешь, что я слеп, – сказал Равн. – Который «это»? Или ты спрашиваешь, кто из людей постарше станет королем? Может, я?
– Нет! Мальчик, который ведет твою лошадь. Кто он?
– Это ярл Утред, – с пафосом ответил Равн, – он понимает, как важны поэты, чьих коней достойны водить только ярлы!
– Утред? Сакс?
– Ты сакс, Утред?
– Я датчанин, – ответил я.
– К тому же датчанин, который обагрил кровью свой меч под Редингумом, – заявил Равн. – Обагрил его, Гутрум, кровью англичан.
Это было язвительное замечание, потому что люди Гутрума, воины в черном, не сражались тогда под стеной.
– А кто девочка у тебя за спиной?
– Брида, – ответил Равн, – она когда-нибудь сделается колдуньей и поэтом.
Гутрум не нашелся, что на это ответить, и некоторое время изучал гриву своей лошади, а потом вернулся к прежней теме.
– А Рагнар не хочет стать королем?
– Рагнар хочет убивать, – ответил Равн. – Мой сын не тщеславен, ему бы хохотать над шутками, разгадывать загадки, пить, раздавать браслеты, спать с женщиной, вкусно есть и поклоняться Одину.