Последнее лето
Шрифт:
Лидия высмотрела в толпе «ласточку» [22] , сделала знак. Молодой официант проворно понесся к Михаилу Павловичу, однако купца уже кто-то отвлек разговором, и он начисто забыл, что собирался выпить за Лидию: рассеянно проглотил содержимое своего бокала и протянул официанту, чтобы налил еще.
«Эх, деревня, хлещут шампанское, как воду, а ведь это не какое-нибудь копеечное «Абрау-Дюрсо», а настоящее «Асти»! – чуть не ахнула Лидия. – Пора пригласить их за карточные столы – пусть играют, кто хочет, по маленькой. Да и по большой можно!»
22
В описываемое время обычной одеждой обслуги дорогих ресторанов был фрак, в обиходе называемый «ласточкой».(Прим. автора.)
В
– Какой-то внезапный у вас дом, Лидия Николаевна!
Лидия оглянулась и с трудом заставила себя блеснуть приветливой хозяйской улыбкой:
– Что же в нем внезапного, Григорий Владимирович?
– Георгий, с вашего позволения, – с улыбкой поправил красивый черноволосый господин, более, с точки зрения Лидии, похожий на актера, чем на начальника сыскного отдела провинциальной полиции. В самом деле – в одном из домов, которые Лидия успела посетить за время недолгого своего пребывания в Энске, она увидела фотографическую карточку идола местных барышень, актера Вознесенского. Жгучими и в то же время мягкими черными глазами и волной темных волос Смольников очень на него походил. Ну и фигура у него отличная – Лидия, которая была большой ценительницей красивых мужчин (и никогда не скрывала этого!), сразу оценила статного господина. Одет он был в смокинг, который года два назад вошел в моду в обеих столицах и наконец-то дотащился и до провинции. Эта несколько вольная одежда сидела на Смольникове превосходно. Замечательно смотрелась также белоснежная рубашка без обычного галстука, но с черным бантиком вместо оного и черными же пуговками.
«Экий щеголь, мог ведь в мундире явиться, бряцая шашкой, а каков пришел!» – с удовольствием подумала Лидия.
Остальные гости явились либо в тройках, либо в визитках, причем, несмотря на дороговизну ткани, все смотрелось топорно, неладно сшито. И еще эти толстенные, в руку толщиной, часовые цепочки… Небось в жилетных карманах самая дешевая продукция, пусть на ней даже и значится «Лонжин» или «Павел Буре». Именитые производители не гнушались штамповать изделия из самоварного золота и драть втридорога за марку. Русские купцы покупали эти часы с восторгом. Провинция, ну чего вы хотите!
Жена Смольникова, Евлалия Романовна, тоже выглядела необычно: сильно накрашенная, набеленная, нарумяненная, в золотой сетке на волосах, в укороченном и сильно зауженном книзу платье – последняя, очень авангардная модель, Лидия не решилась надеть такое смелое платье на прием, хотя ее постоянная портниха Надежда Ломанова из Москвы обещала, что в самый короткий срок изготовит такой модный туалет, от которого все местные щеголихи умрут на месте. Но Лидия очень тонко чувствовала, в чем можно появиться на людях. И на каких людях – в чем именно. Ну что ж, она ведь не бывшая актриса, как госпожа Смольникова, она всего-навсего супруга управляющего гигантским, хоть и провинциальным заводом, а потому должна выглядеть достаточно респектабельно и даже чуть консервативно на большом приеме, устраиваемом к тому же в первый раз. В чем она наносит частные визиты, в чем принимает на своих журфиксах – это ее дело, но первый официальный прием… Впрочем, ее бледно-синее платье никак не назовешь старомодным, оно всего лишь самую чуточку простовато (та самая простота, которая обходится владелице куда дороже всякой вычурности!), из украшений только уральские аметисты. Лидия вообще любила цветные камни, хотя они, конечно, не были в повсеместной моде (зато стильные небывало!) и меркли перед сверканием бриллиантов, которыми были с ног до головы увешаны остальные дамы. Ну что ж, хозяйка и не должна быть одета наряднее гостей! Хотя Лидия не назвала бы это правило общепринятым. В прошлую пятницу, когда она была у Рукавишниковых, Ирина Гавриловна ослепляла дюжиной бриллиантовых колец, от которых пальцы просто не гнулись. Серьги оттягивали мочки ушей чуть не до плеч. Шелка, конечно, прибыли прямо из Парижа, как тот гоголевский суп – на пароходе в кастрюльке! Модный цвет бордо с переливом ей чудовищно не шел… И все же Лидия смотрела на расфуфыренную даму дружески, с симпатией, а главное, с благодарностью: ведь она оказалась источником совершенно бесценных сведений!
Да, Энск за истекшие двадцать лет, конечно, вырос, конечно, расстроился, обогатился новыми красивыми зданиями и церквами… Трамвай вон пошел по главной улице, открылся Коммерческий институт… Дороги несколько улучшились… А все же он как был большой деревней, так и остался ею. Все всё про всех знают, и стоит только умело, в нужный момент вставить наводящий вопросик, как на него тут же
23
Эта история описана в романе Е. Арсеньевой «Сыщица начала века», издательство «Эксмо».
Впрочем, судьбой несчастной девицы, бывшей возлюбленной господина Смольникова, Лидия Шатилова заинтересовалась лишь потому, что ее история очень напоминала другую любовную историю, разыгравшуюся в Энске на исходе минувшего века. Разбитое сердце, бегство, желание умереть… Лидия ту историю все минувшие двадцать лет ни на день не забывала, и, конечно, ей было крайне любопытно знать, помнят ли ее другие люди. Но как ни пыталась она навести разговор на интересующих ее персонажей, этого сделать никак не удавалось. Конечно, семья какого-то там присяжного поверенного – слишком незначительна для Рукавишниковых, Бугровых, Блиновых. Может быть, они и фамилий-то таких не слышали – Русановы да Понизовские… К сожалению, и в самом деле – мелко плавают эти Русановы. Лидия с удовольствием пригласила бы их на прием, но здесь они выглядели бы неуместно – не того поля ягоды, нет, не того!
А впрочем, нет, она рада, что их тут сейчас нет. Она еще не готова к встрече, после которой вся прежняя жизнь Русановых пойдет кувырком. Не зря говорят мудрые восточные люди, будто месть – такое блюдо, которое приятнее всего есть остывшим. Долго ждала – ну так еще подождет, чтобы получить наивысшее удовольствие от завершения своих планов! Именно посему она отговорила мужа, который хотел послать приглашение Русанову как защитнику рабочего Баскова. Лидия убедила Никиту, что это будет слишком похоже на заискивание перед адвокатом противной стороны, попыткой переманить его на свою сторону, может быть, подкупить, а поскольку истец – всего лишь пролетарий, надо быть весьма деликатным, чтобы, не дай бог, не унизить его да и самому не унизиться. Никита проворчал, что она все чрезмерно, по обыкновению, усложняет, однако послушался.
Лидия, конечно, рассчитывала приватно поболтать о Русановых с Аверьяновым (неужто он и в самом деле понял, кто она такая, как показалось при первой встрече в банке?), однако Игнатий Тихонович на прием не явился, а вместо себя прислал дочь, редкостно некрасивую и дурно, просто вопиюще безвкусно одетую девицу, с письмом, в котором весьма любезно объяснил причины своего отсутствия: оказывается, он еще полгода тому назад записался на консультацию к московскому профессору Зыкову, в клинику МГУ, а поскольку время у знаменитого врача расписано не то что по дням, но и по часам, пропустить прием Аверьянов не мог никак.
Разумеется, Лидия не обиделась. Значит, Аверьянов все-таки болен… Ей так и показалось с первого взгляда. Консультация в клинике МГУ? Клиника эта славилась разными специалистами. Но прежде всего – онкологами. Неужели у несчастного банкира рак? Нет, не надо думать о дурном.
Разговор с Игнатием Тихоновичем от нее никуда не уйдет, размышляла Лидия. А пока можно удовольствоваться дочкой вместо папеньки. Она обласкала Марину Аверьянову и отправилась было в компании с ней поесть мороженого, а потом навести беседу на ее кузенов Русановых, как появился Смольников. И по выражению его лица Лидия моментально поняла, что его меньше всего интересовала «внезапная» архитектура дома управляющего Сормовским заводом.
Это была ошибка – звать Смольникова. Но нельзя, невозможно было не позвать!
Делая очень хорошие мины при плохой игре, хозяйка и гость еще какое-то время поморочили друг другу головы, рассуждая о неожиданных поворотах коридоров, о лестничках, которые вели в никуда, внезапно обрываясь, не достигнув площадок, о разных по форме, не выдержанных в едином стиле окнах, которые и придавали дому такое своеобразие. И все это время Лидия страстно мечтала, чтобы ее кто-нибудь спас от Смольникова, прежде чем он начнет задавать опасные вопросы.