Последнее письмо от твоего любимого

Мойес Джоджо

— Конечно, — нервно сглотнув, согласился Энтони, поправил воротничок, сделал глубокий вдох и последовал за другом на балкон, пробираясь через толпу гостей.

— Миссис Стерлинг?

Стоя у перил балкона спиной к ним, она смотрела на оживленные улицы Лондона. Искусно уложенные крупными блестящими локонами волосы, на шее — рубиновое ожерелье.

Она медленно обернулась, а затем прикрыла рукой рот.

Рано или поздно это должно было произойти, сказал себе Энтони.

Возможно,

встретившись с ней, он наконец-то сможет оставить все позади и обретет покой. Но что же ей сказать? Вежливо обменяться светскими репликами? Если она, конечно, просто не уйдет под каким-нибудь благовидным предлогом. Интересно, она переживала из-за того, что произошло? Чувствовала свою вину? Влюбилась в другого мужчину? Все эти мысли шквалом обрушились на него.

Дуглас протянул ей руку, и Дженнифер пожала ее, но при этом она, смертельно побледнев, не сводила глаз с Энтони.

— Миссис Стерлинг? Меня зовут Дуглас Гардинер, газета «Экспресс». Если не ошибаюсь, летом мы встречались с вами в Аскоте.

— Да-да, — дрожащим голосом прошептала она. — Простите, мне… мне…

— С вами все в порядке? Вы ужасно побледнели.

— Да… Я не очень хорошо себя чувствую…

— Хотите, схожу за вашим мужем? — взяв ее под локоть, предложил Дуглас.

— Нет! Не надо… — Она с трудом дышала. — Просто принесите мне, пожалуйста, стакан воды, если вам несложно.

Дуглас быстро взглянул на Энтони заговорщическим взглядом, словно говоря: «Так-так-так, очень интересно».

— Тони… побудешь пока с миссис Стерлинг? Я быстро. — И вернулся в зал.

Дверь за ним закрылась, звуки музыки стихли, и они остались наедине. Она с ужасом смотрела на него широко открытыми глазами, потеряв дар речи.

— Неужели тебе так неприятно видеть меня? — спросил он, не удержавшись от легкого оттенка язвительности в голосе.

Она заморгала, отвернулась, потом снова посмотрела на него, словно пытаясь убедиться в том, что это действительно он.

— Дженнифер? Хочешь, я уйду? Прости, я бы не стал тебя беспокоить, просто Даг захотел…

— Они сказали… Они сказали мне… что ты… погиб, — нервно кашляя, выдавила она.

— Погиб?!

— В той аварии…

Она задыхалась, кожа стала бледной и блестящей. На секунду ему показалось, что она вот-вот потеряет сознание. Он подошел к ней, подвел к перилам, положил на пол свой пиджак и усадил ее. Она закрыла лицо руками и тихо простонала, словно обращаясь к самой себе:

— Этого не может быть!

— Чего? Я не понимаю, о чем ты, — растерялся Энтони, в голове на мгновение мелькнула мысль, что она сошла с ума.

— Мы были в машине… Попали в аварию. Как ты оказался жив? Этого не может быть… — прошептала она, разглядывая его руки, как будто боялась, что они вот-вот растают в воздухе.

— Авария? — переспросил он, присаживаясь на

корточки рядом с ней. — Дженнифер, в последний раз мы с тобой виделись не в машине, а в клубе, — начал он, но она лишь непонимающе качала головой. — Я написал тебе письмо, помнишь?

— Да.

— Просил тебя уехать со мной.

— Да, — кивнула она.

— Я ждал тебя на вокзале, но ты так и не пришла, и я решил, что ты приняла решение. Потом мне переслали твое письмо, в котором ты все время повторяла о том, что, вообще-то, ты замужем.

Он старался говорить спокойно, словно о каком-то незначительном событии, будто он ждал старого друга, а тот почему-то не пришел. Как будто ее отсутствие не сделало его несчастным на все последующие четыре года.

— Но я ехала к тебе… — Дженнифер посмотрела ему в глаза, а потом снова закрыла лицо дрожащими руками.

Энтони встал, обернулся, чтобы посмотреть на освещенный бальный зал, а затем положил руку ей на плечо.

Она вздрогнула, как от ожога. Глядя на ее спину, обтянутую дорогой тканью платья, Энтони почувствовал комок в горле и потерял способность мыслить логически. Да что там — вообще способность мыслить.

— И все это время… все это время, — повторила она со слезами на глазах, — ты был жив…

— Я думал… думал, что ты просто не захотела уехать со мной.

— Смотри! — Она закатала рукав, обнажая искривленную выпуклую серебристую линию, рассекающую ее руку. — Я потеряла память. На несколько месяцев. Я до сих пор плохо помню все, что было до аварии. Он сказал мне, что ты умер. Он сказал мне…

— Но разве ты не видела моего имени в газете? Я пишу почти каждый день.

— Я больше не читаю газеты. Никогда. Зачем?

Энтони постепенно начал понимать, что она говорит, и у него слегка закружилась голова. Дженнифер отвернулась к запотевшим от дыма окнам, а потом вытерла рукой глаза.

Он предложил ей свой носовой платок, она взяла его с некоторой опаской, как будто боялась случайно прикоснуться к человеку, которого много лет считала погибшим.

— Мне нельзя здесь оставаться, — взяв себя в руки, произнесла она, а Энтони едва удержался, чтобы не стереть нежным прикосновением размазавшуюся под ее глазами тушь. — Он начнет меня искать.

Вокруг глаз у нее появились новые морщинки, кожа стала не такой бархатной, более тонкой. Очарование юности уступило место зрелой красоте, утонченной изысканности. Энтони не мог отвести от нее глаз.

— Как я могу с тобой связаться? — спросил он.

— Никак, — ответила она, слегка покачав головой, словно пытаясь прояснить мысли.

— Я остановился в отеле «Риджент». Позвони мне завтра. — Он достал из кармана визитку и нацарапал на ней телефон.

Дженнифер посмотрела на нее, словно пытаясь запомнить все до мельчайших подробностей.