Последнее прибежище негодяя
Шрифт:
– Он ее бросил?
– Не знаю, бросил или нет, но отстранился. Ушел на дно, я бы сказала.
Софья безнадежно пыталась минувшие три недели его с этого дна выловить. Даже досаждала ему, но Горячев ее знаки внимания оставлял без ответа.
– А как он обрадовался, когда Соседова заикнулась о непричастности Сашки Воронцовой к скандалу с диском! – Голубева мечтательно закатила глаза, сцепила пальчики замочком, прижала к груди. – Его эта новость просто к жизни вернула! Он так стремился с Соседовой остаться с глазу на глаз, но…
– Но?
–
Смерть секретарши Сонечки и заместителя Соседовой, Савельева Геннадия Степановича, ее, казалось, не тревожила вовсе. Говорить она об этом не хотела. У нее никаких предположений не было на предмет того, кто мог пожелать им смерти.
– Ну ладно, Савельев все-таки значимая фигура, хоть и противная. – Нонна сморщила аккуратный носик. – Но Соня… Кому она нужна? Ляпсус какой-то!
– Что, простите? – Бедный Игорек, не успевающий записывать ее трескотню, вытаращил глаза. – Ляпсус?
– Ну да! А что? – Она глянула на Игорька с пренебрежением: – Вам не нравится это слово?
Нонна тщательно обходила вниманием помощника Данилова, сосредоточившись исключительно на нем. Ей импонировал смуглый черноволосый следователь. И она даже бы с ним… Если бы он захотел, конечно…
– Ничуть. Просто хотелось бы знать, какой смысл вы в это слово вкладываете?
– Ошибка, молодой человек. Мне все это кажется какой-то чудовищной ошибкой. – Последние слова свои она договаривала, уже глядя в глаза Данилову. – Мне кажется, что отравить хотели Савельева. А Сонечка попалась за компанию.
Данилов сердечно поблагодарил девушку, сунул ей свою визитку на случай, если она вдруг вспомнит какие-нибудь щемящие душу подробности, способные пролить свет. И вышел с Игорьком в коридор.
– Знаешь, в ее словах есть доля истины, – проговорил он задумчиво, рассматривая длинный широкий офисный коридор. – У меня тоже сложилось впечатление, что бедная девушка попалась по ошибке. Что-то съела, выпила за компанию и умерла.
– А как мы узнаем, что именно? Наши эксперты ничего не нашли! Ни в машинах у них, ни дома, ни в кабинете Савельева, ни в приемной. Уборщица утверждает, что ничего такого не было, ничего такого она не выбрасывала. Ничего! Ни упаковок, ни коробок, ни бутылок, ни чашек.
– Стоп! Игорек, да ты молодец!
Широко шагая, Данилов за пару минут преодолел длинный коридор, взлетел вверх по лестнице, ворвался в приемную и едва не свалил с ног высокого мужчину, стоявшего в задумчивости перед высокой стойкой секретаря. Длинные тонкие пальцы его маршировали по полированной поверхности стойки. Глаза внимательно за этим маршем наблюдали.
– Что это вы, юноша, носитесь, как по стадиону! – неодобрительно покосился он на Данилова. – Здесь все же офис.
– Кто вы? – просто спросил Данилов, демонстрируя удостоверение.
– Главный бухгалтер Заломов Василий Васильевич.
Глубоко посаженные
– К вашим услугам.
– Что вы здесь делаете? – Данилов кивнул на стойку, а потом на дверь Соседовой. – Там и тут никого нет. Алла Юрьевна уехала, насколько мне известно.
– Мне тоже это известно, юноша, – неприятным голосом ответил Заломов. Обвел взглядом приемную. – А здесь я… Здесь я рассуждаю, юноша. Размышляю и сопоставляю.
– И о чем же вы размышляете?
Данилов обошел его, зашел за стойку, потом за шкаф, внимательно осмотрел раковину. Для чего-то понюхал сток. Пахло моющим средством. Ясно, поработала уборщица. Она всегда убирала по вечерам, он уже это знал. После того, как все уходили. Потом влез в шкаф и принялся осматривать посуду на полке. Дорогой чайный и кофейный сервизы. Несколько серебряных подносов, столовые приборы. Он достал перевернутый вверх дном кофейник, который стоял с самого края, осмотрел его, снова зачем-то понюхал.
– Вы движетесь в правильном направлении, юноша! – вдруг воскликнул Заломов, хищно оскалившись, и хлопнул в ладоши. – Я бы сказал – «горячо»!
– В смысле? – Данилов потряс кофейником. – Вы хотите сказать, что яд вчерашним вечером был тут?!
– Думаю, что да. – Заломов обошел стойку, подошел к Данилову вплотную. Взял из его рук кофейник, осмотрел его. И тоже для чего-то понюхал. – Бедный Савельев, бедная Сонечка. Они выпили яд, который предназначался Соседовой.
– Та-ак… – Данилов остолбенел. Вытащил аккуратно кофейник из цепких жестких пальцев Заломова. Вернул его на полку. – Давайте-ка с этого места поподробнее. Идет?
– Как прикажете, – Заломов развел руками и вдруг пригласил всех в свой кабинет. – Там мне как-то сподручнее и рассуждается лучше.
Прошли в его кабинет – это была следующая за приемной дверь по коридору. Игорек застыл у входа. Данилов по привычке сел у окна, вытянул ноги, сцепил руки на животе, полуприкрыл глаза. Заломов какое-то мгновение неодобрительно его рассматривал, потом со вздохом прошел на свое место за громадный, как торговый прилавок, стол.
– Итак, вы считаете, что яд был в кофейнике? – нарушил тишину Данилов.
– Я не считаю, юноша. Я в этом уверен, – проскрипел Заломов и забарабанил сухими, как ветки погибшего дерева, пальцами по столешнице. – Я много думал эти часы. Все по минутам вспоминал. И пришел к выводу, что… что Гена и София попались случайно. Отравить хотели не их.
– А кого? – Данилов уже догадался, уже знал ответ, но услышать все же хотел.
– Соседову! Конечно, ей предназначался яд. И она сама, дура, виновата! – Левая щека главбуха нервно дернулась, губы сжались тонкой полосой. – Устроила шоу, понимаешь!