Последнее путешествие Клингзора
Шрифт:
– Вы анархистка?
– спросил он, сильно заинтересованный.
– Нет. Анархисты смешны, потому, что гнилое дерево упадет само собой. Мне нет дела до анархизма, - Диана выдержала паузу.
– Мне есть дело до вас и до себя, - она легла на спину, заложив руки за голову, ее груди были - как у мраморной статуи, а волосы под мышками - белокуры и густы.
– Зимой, - сказала она, - амазонки использовали вместо ящиков шатры.
– Каким образом?
– Натягивали шатер из шкур с отверстием для дыма наверху. Внутри, в специальном очаге, разводили огонь и закладывали в него камни. Когда огонь прогорал, в шатре уже было достаточно жарко, а камни раскалялись. Тогда отверстие в потолке закрывали и бросали на камни ферментированную коноплю.
– Ничего себе, - усмехнулся он.
– Это как же можно было обдолбаться в такой курильне!
– Можно было, - Диана согласно кивнула.
– Но в таких случаях все зависит от намерения. С чем вы приступаете, то вы и получаете. Кроме того, конопля имеет одно таинственное свойство, - Диана перевернулась на бок и линия ее бедра стала подобна контуру алебастровой амфоры.
– Она не действует, если вы этого не хотите. Она действует только тогда, когда вы желаете ее. Как женщину. Так же, как вы сейчас желаете меня, - она улыбнулась и приподняла бедро, открывая лоно.
– Я не желаю вас, - медленно сказал он, опуская глаза в пол.
– Я восхищаюсь вами.
– Неправда. Вы восхищаетесь вашим восхищением, волк нашел осколок зеркала в мусорной куче. Знаете ли вы, почему красота так неуловима?
– Почему?
– жадно спросил он, поскольку ее слова были эхом его мыслей.
– Потому, что она не существует нигде, кроме вашего сознания. Сколько граней у листа конопли?
– неожиданно спросила она, садясь в позу “лотос”.
– Семь, - подумав, ответил он, несколько озадаченный.
– Верно. Древние называли человека “растение с семью лепестками”, потому что куст конопли - это аналог человека в растительном царстве. Но не всякого человека. Есть люди с пятью, тремя и даже одним лепестком. Поэтому одни люди могут пить водку, а других она убивает. Одни люди невосприимчивы к красоте, а других, - Диана усмехнулась, - красота поражает, как молния.
Вопреки своим ожиданиям, после сауны он действительно почувствовал себя лучше. Возможно, помог жар. А может быть, его предстательная железа, стимулированная присутствием Дианы, выбросила в кровь ударное количество половых гормонов, пришпоривших его нервную систему. Как бы то ни было, но он ощущал себя почти здоровым, хотя и не рискнул нырять в холодную морскую воду вместе с Дианой. Странная галлюцинация прошедшей ночи поблекла и стала тем, чем была - странной галлюцинацией. Теперь он сидел в каминном углу и допивал вторую чашку горячего настоя, приготовленного Дианой.
– У вас есть бинокль?
– она вошла в холл, бело-розовая от жара и холода, черный шелк кимоно прилип к влажному телу.
– Есть. А зачем?
– Там что-то случилось в поселке. Народ собрался на берегу.
Они взяли бинокль и прошли на второй этаж, к окну, из которого был виден поселок.
Люди толпились у самой воды, вокруг длинного тюка, обмотанного зеленой рыбачьей сетью. Вот кто-то отошел в сторону, освободив обзор, и стали видны босые человеческие ноги, торчащие из тюка.
– Утопленник, - сказал он, передавая бинокль Диане и продолжая смотреть в окно: из поселка по короткой дороге к дому уже пылил автомобиль.
Они не успели обменяться мнениями, они едва успели спуститься в холл, как автомобиль остановился у дома, и из него выбрался мрачный лысый человек с черной папкой под мышкой.
Глава 12
– Тело выглядит так, - говорил следователь, - как будто по нему проехал асфальтоукладочный каток, все ребра сломаны.
– Но как вы можете быть уверены… - начал, было, он.
– Вот снимки, сделанные в психиатрической больнице, - перебил следователь, бросая на стол фотографии.
На одной густо заросший рыжим волосом, голый Юрген тупо пялился в объектив. На его груди четко была видна татуировка, красно-сине-черный дракон, спускающийся с правого плеча. На другой Юрген стоял в профиль, на левом его предплечье синела еще одна татуировка, русалка с черепом вместо лица и вздыбленными змеями вместо волос.
– А вот фотографии, которые я сделал только что, - продолжил следователь, бросая сверху пару свежих кодаковских снимков.
На одном была бледная, рыжеволосая грудь с тем же драконом, но в пятнах кровоподтеков. На другом, отдельно, рука с русалкой.
– И еще у него был шрам на левом предплечье, - сказал следователь.
– Вот этот шрам.
На третьем фото был виден узкий, белый шрам, змеящийся от запястья и почти до локтя сфотографированной руки. Он хорошо помнил этот шрам. Он присутствовал при том, как в Гамбурге пьяный американский солдат поранил Юргена осколком бутылки.
– Мы пока еще не идентифицировали отпечатки пальцев, - сказал следователь, - но у меня нет никаких сомнений. Это Юрген Рэнч. Рыбаки нашли его на рассвете, в пяти километрах от поселка и в километре от берега. Без головы. Тело запуталось в сетях. Как он мог туда попасть?
– Вы у меня спрашиваете?
– удивился он.
– Это вы его арестовали, вы держали его в тюрьме или где там. Откуда мне знать?
– Рэнч сбежал из психиатрической больницы вчера утром, - сказал следователь. Пожевал губами и спросил напрямую.
– Он не приходил сюда, к вам?
– Вы что? Этот человек убил мою жену. И что ему было здесь делать?
– Ладно, - кивнул следователь.
– Вы разрешите осмотреть дом?
– Пожалуйста.
Следователь сунул нос во все углы. Его оловянные, ничего не упускающие глаза обшарили каждый кубический сантиметр пространства. Но что он мог упустить? Дом просматривался навылет. В нем не было никаких подвалов, никаких кладовых, в нем не было даже комнат.
– Эта штука на ходу?
– спросил следователь в ангаре, неуклюже указывая скрюченным пальцем на красавицу-яхту.