Последнее путешествие Клингзора
Шрифт:
– Что вы имеете в виду?
– усмехнулся он.
– Ею можно пользоваться?
– набычился следователь, уловив сарказм.
– Понятия не имею, - он пожал плечами.
– Яхта принадлежала моей жене, не мне.
– И все же, - следователь задал вопрос уже вне дома, внимательно осмотрев заржавленные рельсы, - что вы думаете по этому поводу? Что произошло, и почему он оказался именно здесь?
– Возможно, он связался с контрабандистами. Возможно, они отобрали у него деньги, а самого избили и бросили за борт. Потом его затянуло под винты какого-то судна.
– Откуда у него деньги?
– Ну, если он смог сбежать из психушки, то мог и денег добыть, грабежом, например. А, кроме того, кто может просчитать действия сумасшедшего? Он мог попытаться добраться до Турции вплавь. Или даже совершить самоубийство.
– Может быть, - сказал следователь.
– Может быть. Я попрошу вас никуда не уезжать из этого дома, пока не закончится расследование.
– Меня, кажется, подозревают в убийстве, - сказал он, когда следователь отбыл.
– Конечно, - кивнула Диана.
– У Юргена была причина вернуться сюда - за яхтой, чтобы удрать на ней за границу. А у вас была причина разделаться с ним - из ревности и мести. Что объясняет зверские повреждения на трупе.
– Вы меня успокоили, - усмехнулся он.
– Я успокою вас. Есть обстоятельство, которое исключает вас из числа подозреваемых.
– Какое обстоятельство?
– Я. Я - ваше алиби. Я могу показать, что вы ничего подобного не совершали. Вы заметили, что этот следователь не задал мне никаких вопросов?
– Он просто проигнорировал вас. Почему?
– Потому, что он прекрасно понимает то, что я вам сейчас объясню, на то он и следователь. Мои показания - это свидетельские показания. Если их зафиксировать протоколом допроса, то он лишится своего единственного подозреваемого. И что он скажет своему начальству? Следователь - это, прежде всего чиновник. Пока он возится с вами - он при деле. Потом дело можно будет и приостановить. А потом и похоронить под грудой других дел.
– У вас удивительно подробные знания по части уголовного процесса, - заметил он.
– Но не может же этот следователь возиться только со мной?
– Не может. Особенно, имея в виду бесперспективность этой возни. И перспективу слепить из собранных материалов несчастный случай. Или самоубийство. Но для этого надо иметь эти материалы, нужно время. Поэтому сейчас он параллельно затеет тяжбу с сопредельными конторами по поводу подследственности и территориальности.
– На основании чего?
– Тело было найдено в пяти километрах от поселка. А может, не в пяти, а в пятнадцати. И в километре от берега. А может, не в километре, а в полутора или двух с половиной. Кто засекал точные координаты? На рыбацких баркасах нет соответствующего оборудования. Место, куда рыбаки приволокли утопленника, не может считаться местом его обнаружения. Кроме того, море - не стоячий пруд. Там есть течения, там постоянно дует ветер. Кто знает, откуда и на сколько километров они могли переместить труп? Значит, надо затребовать карту течений, надо затребовать метеосводку. А чтобы работать с этими документами, надо знать, когда и от чего наступила смерть. То есть получить еще один документ - заключение судмедэкспертизы. И следователь будет назначать десятки экспертиз. Потому что легко ли определить причину смерти по телу, найденному в воде и без головы? Вода-то в бронхах будет в любом случае, а может, и в легких. Для следователя это тайм-аут и много бумажной возни. То, на чем он зубы съел и плешь заработал. Вы думаете, его интересует истина? Его интересует пенсия.
– И каково же мое место в этом интересе?
– спросил он.
– Вы - обстоятельство, которое позволяет следователю тянуть время, не отвлекаясь на поиск других подозреваемых. Если не удастся спихнуть труп на кого-то еще, то, когда пройдут установленные сроки, когда его начальство озаботится десятком других убийств, когда от тела останутся только фотографии, он просто допросит меня, исключит вас из числа подозреваемых и положит дело на полку.
– Послушайте, Диана, - задумчиво сказал он.
– Объясните мне, дураку, откуда у вас столько специальных знаний? Где вы получали образование?
– Я пытаюсь это сделать постоянно, - ответила она.
– У меня нет никаких специальных знаний. Я нигде не получала образование. Я не могу сообщить вам ничего, чего вы не знаете сами. Но между мною и моим знанием ничего не стоит. А вы роетесь в мусоре.
В это время раздался стук в дверь.
Глава 13
Марта стояла на пороге с каким-то тюком в руке. Он почему-то сразу подумал, что в нем - голова Юргена. Но там оказалась всего лишь круглая, оплетенная бутыль с вином.
– Вы избавились от этого немца, - сказала Марта, когда они втроем сели за стол на свежем воздухе, поскольку она отказалась входить в дом.
– Марта, - сказал он, стараясь быть убедительным, - мы в глаза не видели Юргена.
– Твои глаза мало что видят, - ответила она.
– Ты засыпаешь, когда просыпаешься. Что ты можешь увидеть во сне?
– она развела руками.
– Конечно, ты его не убивал. Он сунул свою дурную голову, куда не след. Вот Мама и оторвала ее, у Мамы много сильных рук. И теперь он будет охранять то, что искал, - старуха хихикнула.
– Так же, как и его дед, который стоил вон там, - она кивнула в проем распахнутой двери.
– Почему ты думаешь, что Юрген имел какое-то отношение к летчику?
– удивился он.
– Я никогда не думаю, - ответила Марта.
– Я знаю.
– Как немцы убивали вас? Расстреливали?
– вдруг спросила Диана, и он поморщился от ее бестактности.
– Там были не только немцы, - медленно ответила Марта.
– Там были и местные, - она сделала глоток из своего стакана.
– Всех взрослых и большую часть детей они удушили газом. А остальных вывезли в степь, - она махнула рукой куда-то за дом, - и сбросили в колодец.
– В колодец?
– переспросила Диана.
– В колодец. Там, - она снова махнула рукой, - есть колодец. Очень старый, очень глубокий. Мы все утонули там, все одиннадцать.
– Но ты же выбралась, Марта, - мягко заметил он.
– Нет, - упорно повторила старуха.
– Я тоже утонула там. Но Мама оживила меня. И потом научила, как надо не думать.
– Почему они это сделали?
– спросила Диана.
– Они подарили нас Белой Маме, - ответила Марта.
– Они отобрали только девочек до одиннадцати лет, у которых еще не было менструаций.