Последние бои люфтваффе. 54-я истребительная эскадра на Западном фронте. 1944-1945
Шрифт:
Группа старших офицеров собралась вокруг коменданта аэродрома и бургомистра и теперь обменивалась своим боевым опытом. Майор Гайслер поведал ряд захватывающих историй о своих полетах над Англией. Неожиданно оказалось, что лейтенант Прагер находился в Сент-Омере, когда генерал Галланд еще командовал 26-й истребительной эскадрой «Шлагетер». [160] Он начал рассказывать подлинную историю о том, как был сбит английский ас уинг-коммендер Бэдер, [161] но его рассказ был прерван комиком, который теперь изображал «кряка», [162] разрушителя «ящиков», и привлекал всеобщее внимание. Смеясь, он отпускал остроты в адрес присутствующих. Он насмехался над одним из пилотов, совершившим ненужную аварийную посадку. Но никто не знал, сможет ли следующей весной аист опустить в его дымоход сверток
160
Галланд командовал JG26 с 22 августа 1940 г. по 5 декабря 1941 г. Эскадра получила почетное наименование в честь одного из главных «мучеников» в нацистском мартирологе Альберта Лео Шлагетера. Будучи членом Добровольческого корпуса, он участвовал в борьбе с французскими оккупационными властями в Рурской области. По обвинению в шпионаже и саботаже Шлагетера арестовали и 26 мая 1923 г. по приговору французского военного трибунала расстреляли. Позднее нацистская пропаганда сделала из него национального героя.
161
«Спитфайр» командира авиакрыла «Тангмер» уинг-коммендера Дугласа Бэдера был сбит 9 августа 1941 г. в районе французского г. Абвиль в бою с Bf-109F из II./JG26. Выпрыгнув с парашютом, английский пилот попал в плен и вернулся домой лишь после окончания войны. Бэдер был легендарной личностью, поскольку, потеряв в конце 1931 г. в авиакатастрофе обе ноги ниже колена, он затем не только научился ходить на протезах, но и снова стал летать. В 1940–1941 гг. он одержал 20 личных, четыре групповых и шесть вероятных побед и повредил 11 немецких самолетов.
162
«Кряк» – так в люфтваффе шутливо называли пилотов, которые по собственной вине повреждали самолеты во время грубых посадок.
163
Немного видоизмененное немецкое выражение, которое можно перевести как «никто не был уверен в своем будущем» или «никто не загадывал, что будет завтра».
5 ноября 1944 г.
«Зеленое сердце» уже как три недели было придано специальной группе Новотны.
Я только что взлетел со своими людьми, чтобы прикрыть посадку возвращавшихся «Турбин», которые сбили несколько самолетов из большого соединения бомбардировщиков над Райне. Эскадрилья барражировала на высоте 4,6 тысячи метров, когда приземлились первые «Турбины». С наземного пункта управления сообщили, что район чист от вражеских истребителей. Несколько «Тандерболтов» замечены над Бурштейнфуртом, но это было достаточно далеко. Все «Турбины» из Хезепе исчезли с взлетно-посадочной полосы, и я сделал круг над Ахмером. Медленно снижаясь, я видел эскадрилью Дортенмана, кружившую ниже меня.
– Хейлман – Дортенману. У вас все хорошо?
– Дортенман – Хейлману. Двое из наших отсутствуют.
На связь вышел наземный пункт управления и приказал, чтобы я приземлялся. Дортенман оставался в воздухе до возвращения двух отсутствовавших «Турбин». «Фокке-Вульфы» 9-й эскадрильи медленно выполняли широкий разворот на курс 270°.
Я постепенно снижался. Внизу лежал Хезепе.
Внезапно странное чувство беспокойства заставило меня оглянуться. Черт! Кажется, наша численность увеличилась. Сзади к нам приближались тридцать «Тандерболтов». Бежим! Дюжина «Фокке-Вульфов» последовала за мной: я резко отвернул в сторону и на полной скорости начал в пикировании уходить от атакующих «Тандерболтов».
Вражеский огонь был крайне неточен. Из опыта известно, что в крутом пикировании очень трудно прицелиться, потому что центробежная сила дергает тело вверх. Кровь приливает к голове и на какой-то момент в глазах темнеет.
Я решил пикировать к Ахмеру, где Дортенман все еще барражировал в воздухе и мог прийти мне на помощь.
– Хейлман – Дортенману. Ответьте.
– «Виктор». Что с вами?
– Внимание. Набирайте высоту. У меня на хвосте тридцать «Тандерболтов». Я прямо над Ахмером.
– Хорошо, Вилли. Здесь на подходе последняя «Турбина». Это, должно быть, майор.
– Новотны – Хейлману. Продержитесь. Я приближаюсь.
Это был Ахмер. Я повел свою эскадрилью влево к позициям крупнокалиберных зениток. Зенитчики великолепно разобрались в ситуации и начали стрелять по пикирующим «Тандерболтам» из всего, что у них было. Их концентрированный огонь оглушил и ослепил янки, потому что те отвернули вправо.
В следующий момент со стороны солнца спикировал Дортенман со своими четырнадцатью машинами. Четыре горящих «Тандерболта» упали на краю аэродрома. Огромные столбы огня поднялись в воздух.
Я схватился за рычаг компрессора наддува. К нашей большой радости, мы поняли, что можем подниматься быстрее, чем «Тандерболты», которые теперь тоже набирали высоту. (Быть выше врага – половина победы.)
На этот раз янки действительно
Дортенман заходил с юга, готовясь ко второй атаке. Через группу «Тандерболтов», подобно стреле, пронеслась «Турбина». Один из толстых «ящиков», вращаясь, упал на землю. Дортенман открыл огонь, и еще две машины загорелись.
Американцы так и не смогли сделать свой обычный оборонительный круг. Они должны были следить за своими противниками, нападавшими со всех сторон. Я был ведущим, и моя эскадрилья теперь имела ощутимое превосходство по высоте над врагом. «Тандерболты» быстро приближались, но они были дезорганизованы. Единственным их спасением был хороший оборонительный круг или ожесточенная борьба не на жизнь, а на смерть, на крутых виражах, которую немецкие истребители всегда должны были вести против численно превосходящего врага.
Талли-хо! Три «Тандерболта», вращаясь, падали к земле.
Неконтролируемое чувство победы завладело пилотами «Фокке-Вульфов». Они радостно болтали друг с другом по двусторонней связи. Это была великолепная месть за 15 октября. Ни одному из «Тандерболтов» нельзя было позволить уйти.
Новотны пролетел мимо словно молния; четыре 30-миллиметровые скорострельные пушки сеяли смерть и разрушение среди вражеского формирования. Было бессмысленно кидаться в бой с такой машиной, она просто обгоняла их и снова догоняла, когда ей было нужно. Она была подобна экспрессу, проносящемуся мимо человека, стоявшего около железной дороги, и так же, как человек отпрыгнул бы в сторону, поршневые истребители имели лишь один шанс на спасение – отвернуть в сторону и бежать.
Новотны вышел в эфир. Его горючее было на исходе. Из соображений безопасности он должен был приземлиться в Хезепе.
Я немедленно полетел с четырьмя машинами, чтобы прикрыть этот район. Поэтому я покинул место боя. Дортенман мог справиться с оставшимися «Тандерболтами». Жалко, что некоторым удалось уйти, но Новотны был значительно важнее.
«Фокке-Вульфы» следовали за «Турбиной» с такой скоростью, которую позволяли развить их компрессоры наддува.
Я мог видеть самолет майора, выполнявший широкий круг перед заходом на посадку в Хезепе.
В тот же самый момент мое сердце замерло…
Словно дикая стая шершней, приблизительно тридцать «Тандерболтов», вероятно вызванные на помощь их товарищами в ходе боя, пикировали на Новотны.
Майор, должно быть, заметил опасность в самую последнюю секунду. Он попытался уйти, но его скорость теперь, когда он заходил на посадку, была мала. Почему он не выпрыгивал с парашютом?
– Майор, прыгайте.
Слишком поздно. Пораженная разрушительными очередями дюжины «Тандерболтов», «Турбина» перевернулась через правое крыло, неистово полыхая.
Она разбилась позади Мальгартена. Взрыв разнес ее на части, и в воздухе поднялся столб огня высотой 15 метров, через несколько секунд превратившийся в облако черного дыма, которое по спирали поднималось в голубое небо все выше и выше, словно исчезающий призрак. [164]
Отважный майор Новотны был мертв.
Когда потрясенная поисковая группа прибыла на место падения, она нашла среди дымящихся обломков лишь его правую руку, кусочки его дубовых листьев, мечей и бриллиантов. Искусственные камни были вырваны из своих гнезд.
164
Надо отметить, что весь приведенный выше рассказ о гибели Новотны не отвечает реальным фактам. В действительности майор Новотны погиб 8 ноября 1944 г., а не 5-го, как пишет Хейлман. Около полудня в воздух поднялись всего два пилота из «Командования Новотны», с аэродрома Хезепе – лейтенант Франц Шалл, а с аэродрома Ахмер – Новотны. Шалл сбил два Р-51, но затем оба двигателя его Ме-262 одновременно заглохли. Планируя, он попытался дотянуть до Хезепе, но был атакован Р-51, и едва успел выпрыгнуть с парашютом, прежде чем самолет взорвался в воздухе. Новотны, по докладам по радио, сбил В-24 и Р-51, а потом вступил в бой с еще одной парой «Мустангов». Потом из левого двигателя Ме-262 показалось пламя, и он передал на командный пункт, что возвращается. Обер-лейтенант Дортенман, чьи FW-190D стояли на взлетной полосе Ахмера в полной готовности, запросил разрешение на взлет, но Новотны ответил, что помощи ему не требуется. О том, что затем произошло, точно неизвестно. По одной версии, он был сбит американцами, а по другой – своими же зенитками. Последними неясными словами Новотны, которые слышали на земле по радио, были «я горю» или «он горит». С аэродрома Ахмера видели, как приблизительно в 5 км к северо-востоку, в районе г. Брамше, из облаков вышел Ме-262, у которого горели оба двигателя, и, перевернувшись через крыло, рухнул вниз. Его обломки были найдены около поселка Эпе в 3 км северо-восточнее Брамше. Полураскрывшийся парашют, обнаруженный рядом на дереве, позволил предположить, что перед тем, как Ме-262 взорвался в воздухе на высоте 300–400 м, Новотны все же смог покинуть самолет, но его парашют зацепился за хвостовое оперение. Необходимо также добавить, что имеющиеся данные не подтверждают и приведенное Хейлманом большое число сбитых «Тандерболтов».